Франсуа-Ксавье Нерар - Пять процентов правды. Разоблачение и доносительство в сталинском СССР (1928-1941)

Совпадение во времени, на которое мы только что указали, позволяет сделать два вывода: оно показывает глубину воздействия властной пропаганды и исключительно податливый характер советского общества. Нам представляется также, что имеющийся в нашем распоряжении корпус текстов позволяет высказать еще одну гипотезу, используя понятие «бесчестящее именование», разработанное Кристианом Жуо. Под этим выражением исследователь мазаринад [275] Mazarinade (фр.) — мазаринада, памфлет против Мазарини (прим. ред.). понимает «иррациональную атаку», задача которой вызвать «внезапный переход от чтения <���…> к действию» {813} 813 Jouhaud С. Mazarinades: la Fronde des mots. P. 54. . Нам представляется, что обозначение кого-нибудь как «троцкиста» или «врага народа» выполняет по отношению к читателю роль красной тряпки [276] Подобные именования не ограничиваются политической сферой, авторы используют также оскорбления, например «гадюка», «сволочь». и привлекает его внимание.

Особенно отчетливо можно наблюдать это явление в конце изучаемого периода, когда обвинения становятся все более и более туманными. В некоторых письмах обвинение в «троцкизме» представлено уже не как определенный факт, но скорее как логическое следствие тех обстоятельств, о которых рассказывает автор. Один из них сначала описывает все отрицательные поступки того, на кого он пишет свой донос (неуважение к советскому государству, хищение имущества, злоупотребление властью), а затем заключает:

«Мое глубокое убеждение, что Б. пройдоха, жулик и карьерист. Он безусловно чуждый элемент в партии и ему не должно быть места в нашей партии. Говорят, что он троцкист. Я не имею данных, чтобы утверждать или отрицать эти слухи, но, что Б. — жулик, это не подлежит ни малейшему сомнению» {814} 814 ЦХДНИСО. Ф. 2863. Оп . 3. Д. 38. Л. 95. .

Довод о «троцкизме» появляется в конце письма, как последний удар, завершающий всю серию доказательств дополнительным сомнением. Это уже не собственно обвинение, но скорее украшенный дротик, бандерилья, этот довод используется, чтобы окончательно убедить читателя.

Советские люди воспринимают и воспроизводят «рабочую лексику» власти, но они также подхватывают формулы из значимых официальных текстов. Например, слово «карьерист», употребленное в приведенной выше цитате, приобрело популярность с января 1938 года, после опубликования резолюции пленума Центрального Комитета, на котором объектом разоблачения стали «отдельные карьеристы-коммунисты, старающиеся отличиться и выдвинуться на исключениях из партии, на репрессиях против членов партии, старающиеся застраховать себя от возможных обвинений в недостатке бдительности путем применения огульных репрессий против членов партии» {815} 815 Правда. 19 января 1938. .

Еще одну формулировку, получившую распространение в связи с чисткой 1933 года («использовать партбилет для своих личных целей»), применяет автор следующего письма:

«Познакомился я с ним <���…> летом 1935 года, когда я был послан Главнефтью в Саратов и в Вольск для очистки эмульсионной нефти и превращения ее в годное топливо. Первоначально впечатление о Б. Создалось у меня такое, что передо мной честный, культурный и безкорыстный член партии, но постепенно я убедился в том, что передо мной жулик и проходимец, который проник в партию для того, чтобы использовать партбилет для своих личных корыстных целей» {816} 816 ЦХДНИСО. Ф. 2863. Оп . 3. Д. 38. Л. 91. .

И все же связывать употребление этих выражений только со стратегиями написания доноса было бы ошибочным преувеличением. У советских людей на самом деле не было иных слов, чтобы говорить о своих проблемах, чем те, что давала им власть. С. Коткин {817} 817 Kotkin S. Magnetic Mountain, Stalinism as a civilization. Berkeley, 1995. P. 198–237. очень тонко и точно применил выражение «speaking Bolshevik» [277] Говорить на большевистском языке (англ.) (прим. пер.). . Следуя этой же логике, сигналы строятся вокруг «большевизмов» [278] Надеемся, что нам простят этот неологизм. , выражений, присущих именно этой эпохе и, помимо этого, языку большевиков.

Если вернуться к списку «бесчестящих именований», то обнаруживается, что по большей части — это слова, совсем «свежие» для русского языка. В этом можно убедиться, если сравнить толкование некоторых из них в дореволюционном словаре, таком как словарь Даля {818} 818 Даль В. Толковый словарь живого великорусского языка. 2-е изд. Т. 1–4. Санкт-Петербург — Москва, 1880–1882. , и в словаре сталинского периода, составленном Ушаковым {819} 819 Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка. М., 1935–1940. . [279] (В предисловии к IV тому словарь представлен как «первый опыт создания словаря русского литературного языка советской эпохи»). Редко какие слова в конце XIX века имели тот же смысл, какой им придавали в 1930-е годы советская власть и авторы доносов [280] В Приложении см. таблицу, представляющую эволюцию значений нескольких слов, характерных для языка сигналов. : регулярно используемое в последних слово «безобразие» («беспорядок, бесчинство, неизвестно что») ранее означало только уродство, физический недостаток. Появляются и другие выражения: головотяпство, бюрократизм, хулиганство. Для обозначения болезненных проблем используются, таким образом, слова по большей части недавние. Дискурс доносительства, следовательно, замкнут сам на себя, факты и слова в нем самодостаточны.