Мариан Брандыс - Племянник короля

Атмосфера таинственности, окружающая предполагаемую поездку князя в Париж, указывает на то, что речь идет о важном деле политического характера. Что может понадобиться в наполеоновском Париже типичному представителю старой монархистской Европы, человеку, который недавно бежал из Вены от войск Бонапарта? Все говорит за то, что поездка эта затеяна была не по инициативе самого князя.

В это время много римских высокопоставленных лиц ездили в Париж, но не по собственному желанию, а по "приглашению" Наполеона. Так, в декабре 1804 года "пригласили" самого папу Пия VII, который по приказу Наполеона должен был торжественно короновать его императором французов. Летом Наполеон собирался короноваться в Милане королем Италии. Латифундия князя находилась в северной Италии, так что приглашение Наполеона было для него столь же "обязывающим", как в свое время приглашение Екатерины.

С какой целью император французов искал сближения с племянником последнего польского короля, понять нетрудно. В воздухе уже пахло новой войной. В Париже разрабатывали планы мировой империи. Будущий повелитель Европы подбирал кандидатов в короли и министры для игрушечных государств, которые он намеревался образовать на территориях, захваченных у Австрии и России. Не мог же он не заметить Понятовского, находящегося в сфере его власти.

Самым пикантным в этой истории является то, что приблизительно в это же время, когда Наполеон старался склонить на свою сторону князя Станислава Понятовского, другой племянник последнего короля, князь Юзеф Понятовский, будущий маршал Франции и верный сателлит императора, занят был в Варшаве подготовкой пророссийского восстания против Пруссии, а тем самым и против... Франции. Из воспоминаний князя мы узнаем, что до личного свидания между Наполеоном и князем Станиславом так и не дошло. Князь сделал все, чтобы отделаться от этого неприятного визита. Причины своей неприязни и недоверия к французскому императору он объясняет довольно убедительно:

"По случайному стечению обстоятельств я часто общался с посланником Алькье, доверенным Наполеона, услугами которого он пользовался для того, чтобы сал. ть и свергать королей. Я попытался выведать у него, каковы же истинные намерения Наполеона в отношении Польши.

И во время одной из бесед тоном самым беззаботным сказал ему, что император часто тешит поляков проектами воскрешения их государства. Но я в искренность этих проектов не верю, ибо Польша стремится к конституционному правлению, которое император между тем ненавидит. Поэтому вскоре проявились бы волнения, и на другом конце Европы произошло бы то же, что и в Испании.

Алькье полностью утвердил меня в справедливости моего мнения. Поэтому я и не старался никогда повидаться с Наполеоном, несмотря на все неприятности, а иногда и реверансы, которые исходили от него. В случае встречи понадобились бы объяснения, которых я предпочитал избегать. И еще я опасался, что Наполеон пожелает склонить меня к тому, чтобы я сопровождал его в Польшу и помогал ему своим присутствием обманывать всех тех, кто дарил меня своим доверием".

Бог войны запомнил неприязненное отношение князя и при первой же возможности "отыгрался" на нем не очень благородным образом.

В 1809 году князь Юзеф Понятовский, находящийся с Наполеоном в Вене, письменно уведомил кузена, что император отозвался о нем в следующих словах: "Кажется, у вас в Риме есть брат, который строит из себя философа.

Я отдал моим людям распоряжение, чтобы они проверили, насколько он стоек как философ".

Результаты этого императорского распоряжения не заставили себя ждать. Князь Станислав описывает это в своих воспоминаниях так:

"В моем венском доме Наполеон разместил целый батальон под командованием некого Дерранта. Все это время они жили на мой счет. А комендант постоянно угрожал, что выбросит на улицу картины, хрусталь и мебель, если ему не заплатят деньги, которые он требовал. В обшей сумме это пребывание обошлось мне в шестьдесят тысяч цехинов, не считая папок с эстампами, украденных из библиотеки. Позднее в моем итальянском имении в Сан-Фелнче разместился командир эскадрона по имени Венсан, человек просто необычайной грубости, почти одержимый".

Описание своих взаимоотношений с императором французов князь Станислав кончает патетической жалобой: "Что ему нужно было от меня, этому Наполеону, этому беспокойному духу Европы, возмутителю всеобщего спокойствия?!"