Коллектив авторов - Новая история стран Азии и Африки. XVI–XIX века. Часть 2

К этому времени Северный Кавказ фактически уже был присоединен к России после побед России в войнах с Османской империей в 1806–1812 гг. и с Ираном в 1804–1813 гг. и завершивших их мирных договоров. Первое время предполагалось не просто включать ханства и горские общества Северного Кавказа в состав России, а как бы «федерировать» их с Россией. Такого взгляда придерживался император Павел I (1796–1801). В 1802 г. почти всех правителей Северного Кавказа удалось собрать в крепости Георгиевск, где был подписан договор, обязывавший все ханства и горские общества сохранять преданность России, решать все споры мирными средствами, совместно выступать против нападений со стороны Ирана и т. д. Однако постепенно российские власти стали упразднять все еще сохранявшиеся формы местной государственности, опасаясь использования их Османской империей и стоявшими за ней Англией и Францией.

Эти державы стремились подорвать позиции России на Кавказе и «отодвинуть» ее от Ближнего Востока, который они в то время интенсивно «осваивали» экономически. Именно они содействовали активности османской агентуры на Кавказе, пытавшейся, к тому же, отстоять последние владения османов на Кавказе – цепь укреплений вдоль Черноморского побережья от Анапы до Батуми. Не без поощрения со стороны османов было созвано в 1822 г. народное собрание адыгов, имевшее целью создать единое адыгское государство с введением судопроизводства по шариату. Из этого ничего не вышло не только из-за издавна сложившихся различий между адыгами, но и из-за преобладания у большинства из них адата, а не шариата. В Англии открыто предлагались проекты создания государства «Черкесия» под протекторатом Стамбула или Лондона. В 1827 г. представитель султана Гасан-паша созвал в Анапе съезд князей, дворян и старшин адыгов для их объединения на борьбу с «неверными». В дальнейшем попытки такого рода продолжались.

На этом фоне Россию серьезно беспокоило то, что ее коммуникации с землями Закавказья, присоединенными к ней в 1801–1813 гг., не были безопасны из-за широкого распространения абречества или, как его стали называть русские на Кавказе, «наездничества», т. е. постоянных набегов отдельных ханов и аулов, просто небольших отрядов абреков на русские селения как для захвата пленных (с целью получить выкуп), так и с целью присвоения добычи всякого рода, особенно скота и продовольствия. Фактически с горцами приходилось вести постоянную, хоть и необъявленную войну. Однако для горцев это было привычной нормой жизни.

Возмущенный подобным «хищничеством», генерал А.П. Ермолов, герой Отечественной войны 1812 г., решил положить этому конец. Приняв командование русской армией на Кавказе, он перешел от отдельных карательных рейдов против абреков к блокаде мятежных («немирных») районов, вырубке укрывавших абреков лесов, прокладке дорог и разрушению непокорных аулов. Он, по его собственному признанию, не оставлял «камня на камне» во враждебных селениях, а от изъявивших покорность требовал выдать заложников для «гарантии их верности». Например, в 1820 г. он держал в Тифлисе 32 заложника от аварских селений северного Дагестана.

Но горцы не могли принять запрет на набеги. Кроме того, они не желали смириться с крутыми мерами «Ер-муллы», как они называли Ермолова, заставлявшего их участвовать в строительстве крепостей и дорог, выплачивать новые налоги российской администрации, выступать против своих единоверцев, если те оказывались противниками России. С возведением в Чечне крепости Грозная (будущего города Грозный) в 1818 г. антироссийские действия горцев усилились, тем более, что в 1819 г. Ермолов выстроил крепость Внезапную, а в 1821 г. – Бурную.

Наиболее авторитетный тогда на Северном Кавказе исламский идеолог Мухаммед Ярагский связывал, особенно в 1823–1824 гг., проповедь шариата и мюридизма с установкой на борьбу с Россией и лояльными ей местными правителями. Светской их власти он противопоставлял имамат , т. е. теократическую власть имама, одновременно духовного и политического лидера, который должен был превратить Северный Кавказ в военно-религиозное государство, единое для всех мусульман. Его усилия, однако, долго не давали результата. На западе региона абхазы и адыги, недавно избавившиеся от османского гнета (против которого только абхазы регулярно восставали в 1725 г., 1728 г., 1733 г., 1771 г. и 1806 г.), не были склонны выступать против России. Абхазы в 1810 г. официально присоединились к России, сохранив при этом своего властителя, свою знать и обычаи. Кроме того, они, как и большинство иных адыгов, не были фанатиками ислама, ставили свое этносознание («апсуарство») выше любой религии и, конечно, придерживались в основном адата, а не шариата. Не удалось вовлечь в ряды сторонников имамата и некоторые другие народы Северного Кавказа – осетин (среди них преобладали христиане), ингушей (к тому времени еще недостаточно исламизированных), кабардинцев (из-за их давних связей с Россией), балкарцев (стремившихся также присоединиться к России, что и произошло в 1827 г.). Основной базой имамата стали в конечном итоге Чечня и Дагестан. Что же касается западных областей Северного Кавказа, то сюда в 1834 г. англичане, видимо потеряв надежду на османов, послали своего агента Д. Уркварта, пытавшегося сколотить из подкупленных им адыгских князей «правительство» под британским покровительством. Но из этой, как и последующих, попыток создать марионеточное «Черкесское государство» ничего не вышло. Британские агенты удивлялись, почему черкесы не понимают пользы для них единой организации и центрального правительства, а черкесы не могли постичь навязываемой им «необходимости» отказаться от старых обычаев, родовых традиций, самостоятельности племен и т. п. Кстати, такую же позицию занимала и часть чеченцев, так как исламизация Чечни тогда еще не была полной, а также – ряд областей Дагестана, населенных даргинцами, кумыками, лакцами, лезгинами и табасаранцами.