Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

В январе 1922 года во французском Канне собрался Верховный совет Антанты, и Каннская конференция подготовила почву уже для Генуэзской конференции с участием РСФСР.

7 января 1922 года итальянское правительство по поручению Верховного совета Антанты через советскую торговую делегацию в Риме передало в Москву:

«Итальянское правительство в согласии с британским правительством считает, что личное участие в этой конференции г. Ленина значительно облегчило бы разрешение вопроса об экономическом становлении Европы» [1292].

Парижская пресса тут же подняла несусветный шум – именно французские рантье понесли в связи с Октябрьской революцией наибольшие потери.

Много бурь в стакане воды отбушевало по поводу приглашения большевиков и в других европейских столицах, но 10 апреля 1922 года конференция в Генуе открылась. В ней приняли участие 29 государств и 5 доминионов Великобритании. США от участия в конференции отказались и были представлены наблюдателем.

Главой советской делегации официально был назначен Ленин, реально же её возглавлял нарком иностранных дел Чичерин.

Вначале Ленин ехать на конференцию собирался. 6 марта 1922 года в публичной речи (8 марта опубликованной в «Правде») Владимир Ильич выражал надежду на то, что будет иметь возможность разъяснить Ллойд Джорджу позицию России. «Я рассчитываю, – заявил он тогда, – лично поговорить с Ллойд Джорджем в Генуе и сказать ему, что пугать нас пустячками не следует, ибо от этого только потеряют престиж те, кто пугает» [1293].

Для советской историографии было традиционным заявление о том, что Ленина на конференцию попросту «не отпустили» рабочие, поскольку очень не исключалось покушение на него. Скорее всего, причина отсутствия Ленина в Генуе оказалась двоякой. Кроме угрозы покушения поездке помешало, надо полагать, и состояние здоровья Ильича.

Вскоре после начала Генуэзской конференции Ленин 22 апреля 1922 года вынужден был приехать в Институт биологической физики на рентгеноскопию грудной клетки, а затем 23 апреля в Солдатенковской больнице (ныне – больница им. С. П. Боткина) ему сделали операцию по извлечению пули.

На следующий день Ленин, между прочим, продиктовал проект директивной телеграммы Чичерину в Геную, а 25 апреля – после знакомства с этим проектом членов Политбюро, внёс в него окончательные поправки. Ленин и далее, что называется, держал руку на «пульсе» конференции.

Началось, правда, в Генуе с ультиматума Европы: РСФСР должна принять на себя все долги и финансовые обязательства всех бывших в России властей и т. д. Однако Ленин ещё до начала конференции – всё того же 6 марта 1922 года, публично заявил:

– По вопросу о Генуэзской конференции нужно строго отличать суть дела от тех газетных уток, которые буржуазия пускает; ей они кажутся страшными бомбами, но нас они не пугают, так как мы много их видели и они не всегда заслуживают, чтобы на них отвечать даже улыбкой. Всякие попытки навязать нам условия, как побеждённым, есть пустой вздор, на который не стоит отвечать. Мы, как купцы, завязываем отношения и знаем, что ты должен нам и что мы тебе, и какая может быть твоя законная и даже повышенная прибыль… [1294]

Соответственно, вся генеральная линия советской политики на Генуэзской конференции была линией именно Ленина – это не просто фраза, а констатация факта. И хотя в 1922 году Ленин всё чаще побаливал, работал он ещё много и постоянно. 8 марта 1922 года он пишет в письме экономисту Варге: « Дорогой товарищ Варга! Я болен. Совершенно не в состоянии взять на себя какую-либо работу …» [1295]

Но работать приходится – просто то, о чём просил Варга, не являлось первоочерёдным – в отличие от темы той же Генуи. И 14 марта 1922 года Ленин пишет Чичерину:

«Всех заинтригуем, сказав: „Мы имеем широчайшую и полную программу (речь – о советской программе мира и разоружения. – С.К .)!“ Если не дадут огласить, напечатаем с протестом.

Везде „маленькая“ оговорка: мы-де, коммунисты, имеем свою коммунистическую программу (III Интернационал), но считаем всё же своим долгом как купцы поддержать… пацифистов в другом , т. е. буржуазном лагере…

Будет ядовито и по-доброму и поможет разложению врага.

При такой тактике мы выиграем и при неудаче Генуи. На сделку, невыгодную нам, не пойдём » [1296].

Блестяще, просто блестяще!

Генуя стала большим успехом политики Ленина, хотя Чичерин после неё и заявил, что «непосредственные результаты конференции не оправдывают великих ожиданий, которые она возбудила среди народов всех стран».