Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Уэр приезжал в СССР неоднократно, создавая образцовые хозяйства… В 20-е годы он возглавил сельскохозяйственную концессию в Прикумском районе Ставрополья, где впервые в СССР был применён комбайн. По инициативе Уэра около Ростова-на-Дону возник образцовый опытный совхоз «Зерноград», на базе которого был создан Институт инженеров-механиков социалистического земледелия.

В 1932 году Уэр уехал в США и в 1935 году погиб в автомобильной катастрофе. Но память по себе оставил в СССР добрую – когда мать Уэра после его гибели приезжала к нам, то была приятно удивлена, узнав, что в Институте инженеров-механиков социалистического земледелия лучшим студентам присуждается стипендия имени Уэра [1262].

Ленин таких людей всегда старался поддержать, в том числе и потому, что деятельные люди были близки ему. Показательно, что вскоре после смерти Ленина Сталин в своей работе «Об основах ленинизма» писал об особенностях делового стиля Ленина:

«Этих особенностей две:

а) русский революционный размах и

б) американская деловитость.

Русский революционный размах является противоядием против косности, рутины, консерватизма, застоя мысли, рабского отношения к дедовским традициям. Русский революционный размах – это та живительная сила, которая будит мысль, двигает вперёд, ломает прошлое, даёт перспективу…

Но русский революционный размах имеет все шансы выродиться на практике в пустую „революционную“ маниловщину, если не соединить его с американской деловитостью в работе…

Американская деловитость является противоядием против „революционной“ маниловщины и фантастического сочинительства. Американская деловитость – это та неукротимая сила, которая не знает и не признаёт преград, которая размывает своей деловитой настойчивостью асе и всякие препятствия, которая не может не довести до конца раз начатое дело, если это даже небольшое дело, и без которой немыслима серьёзная строительная работа.

Но американская деловитость имеет все шансы выродиться в узкое и беспринципное делячество, если не соединить её с русским революционным размахом…

Соединение русского революционного размаха с американской деловитостью – в этом суть ленинизма в партийной и государственной работе» [1263].

Понимал, всё же, товарищ Сталин суть товарища Ленина, и понимал так точно, как никто другой!

Однако у размаха в сочетании с деловитостью есть и оборотная сторона – огромная психофизиологическая нагрузка, и уж её-то Ленин получал от жизни полной мерой.

Чтобы лучше понять всё многообразие работы Ленина в три последних года его советской работы с 1921 по 1923 год, приведу вначале его записку старому партийцу Михаилу Покровскому – заместителю наркома просвещения, относительно «шефа» Покровского – наркома просвещения Анатолия Луначарского, а затем – телефонограмму Ленина самому Луначарскому…

Вот что писал Владимир Ильич Покровскому:

«Тов. М. Н. Покровскому

Тов. Луначарский приехал.

Наконец!

Запрягите его, христа ради, изо всех сил на работу по профессиональному образованию, по единой трудовой школе и пр.

Не позволяйте на театр!!

Ленин» [1264]

А вот что передавал Ленин Луначарскому, который просил принять его по вопросу реорганизации Московского Художественного театра и писал, что если его предложения неприемлемы, то театр будет «положен в гроб»:

«т. Луначарскому.

Принять никак не могу, так как болен.

Все театры советую положить в гроб.

Наркому просвещения надлежит заниматься не театром, а обучением грамоте.

Ленин» [1265]

В последнем документе сквозит даже не злость на старого товарища, когда-то увлекавшегося богостроительством, а теперь увлекающегося театральными реформами в дни, когда на кону будущее страны… И даже не усталость здесь сквозит, а, пользуясь выражением братьев Стругацких, видны здесь «усталая скука», усталое безнадёжное понимание того, что выговаривай – не выговаривай, ругайся – не ругайся, а всё равно тянуть лямку так, как он, Ленин, ближайшие его сотрудники не намерены, за исключением очень немногих – вроде Сталина, Дзержинского, Молотова, Цюрупы…

Записка Покровскому относится к началу августа 1921 года, а телефонограмма продиктована по телефону 26 августа 1921 года. В эти августовские дни Ленин, во-первых, по горло был занят, в том числе – проблемой помощи голодающим, а, во-вторых, был действительно болен, хотя времени на отдых выкроить не мог.

Не мог, кстати, или не хотел?