Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Всё остальное тоже не радовало – разве что традиционно сильная российская текстильная промышленность была в несколько лучшем положении, но и у неё были огромные трудности с сырьём.

Материальное положение народа соответствовало состоянию экономики… Несмотря на всё это, при всех тяготах народных масс России, Ленин мог быть уверен в их поддержке – в конечном счёте. Тем более он был уверен в том, что его всегда поддержит основная часть рабочей, и, тем более, – партийной массы.

А вот в полной поддержке партийных «верхов» Ленин к 1921 году не только не мог быть уверен – он её по ряду позиций просто не имел!

Разделение на «твердокаменных» и не очень «твердокаменных» соратников Ленина в партии большевиков наблюдалось чуть ли не с момента её возникновения. Причём большинство колеблющихся, отшатывающихся, несогласных, противоречащих Ленину, приходилось на слой партийных «вождей». Чем ниже был статус большевика в партии, тем больше было шансов на то, что он будет ближе к Ленину, чем к его оппонентам.

Так было до Февраля 1917 года, так было и после Февраля 1917 года. Апрельские тезисы Ленина «кисло» приняли именно «вожди», точнее – часть их. И те же «вожди» удерживали партию от восстания в Октябре 1917 года. Они же настаивали после Октября на компромиссах с «социалистическими» партиями, а потом отвергали компромисс Брестского мира, и так далее…

Далеко не всегда персональный состав участников оппозиции Ленину внутри РСДРП(б) и затем РКП(б) был одним и тем же, хотя нередко случались и пересечения. Но не в том сейчас суть – кто, как, когда и в чём противостоял в партии Ленину? Важен сам по себе факт такого противостояния. Ведь далеко не все в критические моменты вели себя так, как Елена Стасова. Она в своих «Воспоминаниях» признавалась:

«Мучительный момент пришлось мне пережить в связи с вопросом о Брестском мире. Я никак не могла тогда составить себе ясного понятия, что же правильно… Я бесконечно приставала к Я. М. Свердлову за разъяснениями, надоедала и Владимиру Ильичу… Мучило меня это особенно, так как никогда у меня не было сомнений в правильности линии Ильича (жирный курсив везде мой. – С.К .). Да и тут сомнений у меня не было, но я не понимала сути дела. Голосовать за Ильича я не могла, так как вопрос не был мне ясен, а голосовать против я тоже не могла …» [1204]

Стасова пишет, что она при голосовании в ЦК вначале воздержалась, «что, конечно, было недопустимо в тот момент», и прибавляет: «Потом у меня уже, разумеется , не оставалось никаких сомнений, что голосовать надо было с ЦК, с Лениным».

Увы, далеко не для всех в руководстве РКП(б) само собой разумелось , что спорить и не соглашаться с Лениным не только можно, но и нужно, но когда дело доходит до решений , до голосования, то голосовать надо с Лениным.

Почему так получалось?

Ведь, в конечном счёте, Ленин оказывался прав действительно почти всегда, так что голосовать вместе с Лениным даже при несогласии с ним было политически и исторически более верным, чем голосовать против него. По сути, Ленин стратегически ошибся лишь один раз – в оценке перспектив «красной» Польши, доверившись информации Троцкого и Тухачевского и не приняв в расчёт предупреждения Сталина – как конфиденциальные, так и публичные, сделанные Сталиным за два месяца и за месяц до катастрофы под Варшавой. Но, как говорится, «и на старуху бывает проруха», к тому же эйфория в этом случае была достаточно коллективной.

Увы, маленькие дети – одни заботы, взрослые дети – другие заботы. Выросшие под рукой Ленина, ставшие именно благодаря Ленину руководителями величайшей державы мира «руководящие» большевики – не все, конечно, но часть, решили, что они и сами не промах, а «Ильич», всё же, не господь бог, и тоже может ошибаться… Чаще всего, злого умысла здесь не было, но и ума особого тоже не было. И поэтому Ленин в речи при открытии Х съезда РКП(б) без обиняков заявил:

– Товарищи, мы пережили год исключительный, мы позволили себе роскошь дискуссий и споров внутри нашей партии. Для партии, которая окружена врагами, могущественнейшими и сильнейшими врагами, объединяющими весь капиталистический мир, для партии, которая несёт на себе неслыханное бремя, эта роскошь была поистине удивительна! Я не знаю, как вы оцените теперь это. Вполне ли, по вашему, соответствовала эта роскошь нашим богатствам и материальным, и духовным? [1205]