Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Классон, Шателен, Графтио, Винтер… Четыре разные инженерские судьбы, четыре разных человека… Однако общее у них было – они работали в народной России Ленина и на Россию Ленина.

В начале апреля 1920 года по предложению Ленина Совет Рабочей и Крестьянской Обороны (Совет Обороны) был преобразован в Совет Труда и Обороны. Задачей обновлённого высшего органа наряду с мобилизацией страны на оборону стала координация и усиление работ всех ведомств, занятых хозяйственным строительством.

Напомню: в это время в Крыму ещё сидели Деникин и Врангель, на Дальнем Востоке – японцы, по периферии Российского геополитического пространства создавали проблемы враждебные России режимы, на юге Украины гулял батька Махно…

Нет, великое, всё же, время переживала тогда Россия! Недаром поэт Александр Прокофьев позднее писал о тех годах: «Ты в гроб пойдёшь, и заплачешь, что жизни такой не видал…»

А 22 апреля 1920 года Ленину исполнилось 50 лет.

23 апреля Московский комитет РКП(б) организовал вечер в его честь, где выступали Горький, Луначарский, Ольминский, но сам юбиляр появился в зале лишь под конец. С утра 23 апреля он принимал представителей Туркестанского фронта, доставивших в Москву 20 вагонов с хлебом в подарок Ленину к пятидесятилетию (10 вагонов пошло рабочим торфяных разработок, 10 – детям Москвы, Петрограда и Иваново-Вознесенска)…

Затем Ленин провёл заседание Совета Труда и Обороны с напряжённой и разнообразной повесткой дня, после чего председательствовал на заседании Совнаркома. Когда же он добрался до юбилейного вечера, то, после шквальной овации, выступил с краткой речью.

Но вначале он предложил вниманию собрания старую карикатуру, которую передала Ленину в тот день Стасова. На карикатуре, нарисованной в 1900 году известным карикатуристом Карриком по случаю юбилея народника Н. К. Михайловского, пришедшие поздравлять юбиляра марксисты были изображены малышами. Стасова писала Ленину, что в день юбилея Михайловского партия была в детском возрасте, «считалась единицами», а теперь она выросла, и это – дело «Ваших рук, Вашего ума и таланта».

Показав карикатуру, Ленин сказал, что он надеется на то, что впредь «нас вообще избавили бы от подобных юбилейных празднеств».

Дело было не только в скромности – Ленин себе цену знал и прекрасно сознавал свой масштаб. А вот шумихи вокруг себя Ленин не терпел. Но и не в шумихе было дело. Суть краткой речи Ленина сводилась к простой мысли: «Наша партия может теперь, пожалуй, попасть в очень опасное положение, – именно в положение человека, который зазнался. Это положение довольно глупое, позорное и смешное…»

Ленин предупреждал, что все блестящие успехи партии не только не решили главных проблем, но главные трудности всё ещё впереди, и поэтому свою речь он закончил пожеланием, «чтобы мы никоим образом не поставили нашу партию в положение зазнавшейся партии» [1152].

А опасность этого действительно была велика. Партия, ещё три года назад мало известная в массах – кроме среды промышленных рабочих, теперь была правящей. Её руководство ворочало делами на огромных пространствах, населённых ста с лишним миллионами людей…

Бульшая часть партийных «верхов» имела дореволюционный стаж, но даже среди этой части руководства не все выдерживали испытание властью. Кто-то начинал приобретать если не барственный, то и не пролетарский лоск… Кто-то вместо постоянной учёбы и работы над собой уверовал в то, что он хорош таким, каков есть.

А ведь не только в партию, но и в её руководство приходили уже и люди с послереволюционным стажем. И среди них тоже были всякие…

Даже самые толковые и преданные делу народа работники совершали немало ошибок и не могли их не совершать, ибо лишь учились ранее небывалой в мире науке – науке властвовать и управлять не в личных интересах, и не в интересах элиты, а в интересах народа.

Предыдущего положительного мирового опыта здесь не было вообще. И даже отрицательный мировой опыт, на котором можно было учиться (ведь лучше учиться на чужих ошибках), был крайне мал и исчерпывался, по сути, опытом Парижской Коммуны.

Не густо.

Не мог не ошибаться и сам Ленин.

И ошибался…

И сам это публично признавал.

Он ведь тоже учился, но весь предыдущий мировой опыт государственного управления был для него – в основных своих системных чертах – бесполезен. Бесполезен, потому что не было ранее такого общества, которым теперь управляли Ленин и партия большевиков!