Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Донецкий комитет через Советы солдатских и рабочих депутатов организует анкету (всего лишь анкету!) о количестве металла. Промышленники жалуются, и товарищ министра Пальчинский запрещает «самочинные контрольные комиссии». Правительственных же комиссий этот «технократ» не назначает, зато срывает все попытки учёта и регулирования.

Возмущение настолько велико, что Пальчинского удаляют из правительства, обеспечив «хлебное местечко» губернатора Петрограда с доходом в 120 тысяч рублей. И в качестве такового Пальчинский организовывал в конце октября 1917 года оборону Зимнего дворца.

Итак, «Кит Китычи» Рябушинские, их политические агенты Пальчинские и прочие, готовили события «под себя». Керенский при этом, хотя и вёл дело тоже к военному перевороту, рассчитывал сохранить руководящие позиции.

2(25) июля 1917 года Временное правительство ввело – пока лишь на фронте, смертную казнь. При дивизиях были учреждены военно-по…, ах, пардон, – военно-«революционные» суды, приговоры которых вступали в силу немедленно и безоговорочно после опубликования. Это была, безусловно, мера не укрепления армии – как о том заявлялось, а мера по превращению армии в послушный инструмент властей для подавления народных выступлений.

11(24) августа состоялось заседание ЦК партии кадетов. Член ЦК, экономист А. А. Мануилов (1861–1929), бывший ректор Московского университета, «временный» министр просвещения, заявил там: «Уговорами управлять нельзя… Остаётся утвердить власть на физической силе».

(Замечу в скобках, что после Октября 1917 года Мануилов эмигрировал, но позднее вернулся в СССР и преподавал в советских вузах).

Депутат III и IV Государственной думы П. П. Герасимов тоже не миндальничал: «Некому даже залить улицы кровью», а А. И. Джевилегов возражал: «В войске есть элементы, не которые можно будет опереться диктатуре. Страна жаждет порядка: она идёт до царя…»

«До царя» шла, конечно, не страна, а «правые». Но и они имели в виду не реставрацию непопулярного Николая, и нечто покруче.

12 августа (25) августа под председательством Керенского в Москве с большой помпой открылось Государственное совещание, длившееся по 15(28) августа. Открывая Совещание, Керенский предупредил, что он «железом и кровью» раздавит все попытки сопротивления правительству.

На Совещание съехалось около 2 500 человек, в том числе 488 депутатов Государственной думы всех созывов, 313 от кооперации, 150 от торгово-промышленных кругов и банков, 147 от городских дум, 118 от земств, 117 от армии и флота (подавляюще – офицерство), 129 от Советов крестьянских депутатов и 100 меньшевиков и эсеров от Советов рабочих и солдатских депутатов.

Определился окончательно и русский то ли Кавеньяк, то ли Бонапарт – генерал Корнилов. Совещание чествовало его взахлёб, офицерьё носило генерала на руках, а правые газеты объявили человеком, «способным навести порядок».

В своём выступлении 13(26) августа, Корнилов потребовал приравнять тыл к фронту. Имелось в виду, конечно, не уравнение фронтового и тылового пайка, а введение смертной казни, уже восстановленной на фронте, и для тыла.

Корнилов настаивал на введении в промышленности военного положения с запретом митингов и забастовок, на что не решался даже царь.

Соответственно, как для крупных собственников, так и для особо кровавых правых эсеров типа кокаиниста Савинкова, Корнилов становился если не кумиром (кумир – это для юнкеров, прапорщиков и поручиков), то – знаменем.

В выступлениях на Совещании генерала Каледина, монархиста Шульгина, кадета Милюкова и прочего «сиятельного» сброда была заявлена та же программа действий: ликвидация Советов, упразднение солдатских комитетов, введение смертной казни в тылу, военная дисциплина на фабриках и заводах, подавление самовольных захватов помещичьих земель и т. д.

Церетели от имени ЦИКа заявил о поддержке Совещания.

У Совещания имелся и ещё один нюанс – было оглашено специальное послание президента США Вильсона, который обещал «временной» России всемерную поддержку, призывал к фактической расправе с революцией и манил 5-миллардным займом во имя продолжения войны.

В конце июля Керенский через французского министра иностранных дел Камбона зондировал отношение Вильсона к идее международной конференции для обсуждения возможности сворачивания войны. Вильсон тогда отмолчался, но архивы хранят черновик Вильсона, отпечатанный им самим на портативной машинке: «Надо бы найти способ этот предложение отвергнуть» [809].