Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

Точнее описал эту коллизию в воспоминаниях сам Емельянов. Не работавшим на заводе местным жителям пропуска для перехода границы выдавал волостной староста, с женой которого была знакома жена Емельянова. И по её просьбе пропуск был выправлен на имя тётки Емельянова Агафьи Атамановой (вообще-то за месяц до этого умершей в Райволе).

Получив «бумагу», Надежда Константиновна повязалась платком, и Емельяновы перевели её через границу и довели до станции.

Второй раз Крупская добралась до мужа недели через две, причём на этот раз через погранпост шла одна, запутала, но вышла к станции Олилла и села на поезд.

А дальше Крупская рассказывала вот что:

«Вагон был битком набит солдатами и матросами. Было так тесно, что всю дорогу пришлось стоять. Солдаты открыто говорили о восстании. Говорили только о политике. Вагон представлял собой сплошной крайне возбуждённый митинг. Никто из посторонних в вагон не заходил. Зашёл вначале какой-то штатский, да послушав солдата, который рассказывал, как они в Выборге бросали в воду офицеров, на первой же станции смылся. Не меня никто не обращал внимания. Когда я рассказала Ильичу об этих разговорах солдат, лицо его стало задумчивым, и потом уже, о чём бы он ни говорил, эта задумчивость не сходила у него с лица. Видно было, что говорит он об одном, а думает о другом, о восстании, о том, как лучше его подготовить» [805].

Это – тоже, конечно, не присочинено позднее, а списано с натуры. Придумать, как говорится, можно было бы что-то и позатейливее.

К слову, в воспоминаниях Крупской о 1917 годе описан и такой любопытный сюжет…

Вскоре после Июля Керенский решил, что разоружённый пулемётный полк, с которого всё и началось, надо публично «заклеймить позором» на площади. Работавшая с пулемётчиками Крупская наблюдала это действо:

«Под узду вели разоружённые солдаты лошадей, и столько ненависти было во всей их медленной походке, что ясно было, что глупее ничего не мог Керенский придумать. И в самом деле, в Октябре пулемётный полк беззаветно пошёл за большевиками, охраняли Ильича в Смольном пулемётчики» [806].

Керенский изживал себя не только подобными дурацкими выходками, но и всей своей «политикой».

И его надо было менять.

Причём менять его намеревались в реальном масштабе времени – на рубеже лета и осени 1917 года, даже не «левые», а «правые».

Наступать на внешнем – германском, фронте реакционная имущая Элита больше не собиралась. Не собиралась потому, что это было бесперспективно и опасно, а также и потому – это было главной причиной, что готовилось мощное и решительное наступление Элиты на внутреннем фронте.

В начале июля 1917 года на совещании в узком кругу финансово-промышленных магнатов Н. К. Денисова, А. И. Путилова и Ф. А. Липского было решено выделить полмиллиона рублей на организацию военного переворота во главе с Корниловым. И это был лишь один из многих подобных сборов имущей сволочи – Ленин писал о них как о компании «торгово-промышленных Кит Китычей, Рябушинских, Бубликовых, Терещенок и К 0» [807].

Российские промышленники и банкиры представляли собой слой самых настоящих врагов народа! Вот, например, не раз поминавшийся в 1917 году Лениным горный инженер Пётр Пальчинский, по оценке Ленина – «верный слуга и защитник Кит Китычей»… [808]

Оставшийся в России Пальчинский был расстрелян как вредитель в 1929 году, и американский профессор Лорен Грэхэм изображает его всего лишь «идеологом технократии», «невинной жертвой сталинского террора». Однако Пальчинский имел возможность проводить свои «технократические» идеи в жизнь ещё в 1917 году – когда был товарищем министра торговли и промышленности в правительстве Керенского. И даже – раньше, когда руководил капиталистическим синдикатом «Продуголь» и был тесно связан с банковскими кругами.

Но вот как он «технократствовал» в 1917-м…

5 мая создано коалиционное министерство, в которое входит Пальчинский. Оно обещает контроль и даже организацию производства.

16 мая даже меньшевистско-эсеровский Петроградский Совет требует немедленного государственного регулирования производства, и тут же министр Коновалов уходит в отставку, а Пальчинский начинает саботировать все меры контроля.

В Донбассе создаётся катастрофическая ситуация. Не большевистская, а проправительственная газета «Новая Жизнь» сообщает:

«Безвыходный круг – отсутствие угля, отсутствие металла, отсутствие паровозов и подвижного состава, приостановка производства. А тем временем уголь горит, на заводах накопляется металл, когда там, где он нужен, его не получишь».