Сергей Кремлев - Ленин. Спаситель и создатель

В октябре 1911 года Ленин выезжает в Брюссель, Антверпен и затем в Лондон – с тем же рефератом, а в ноябре читает его в Льеже. Все эти утомительные поездки предпринимаются не только ради публичных выступлений, но и в целях конфиденциальных бесед и достижения общности взглядов с осевшими в разных местах Европы товарищами по партии.

Так он готовил Пражскую конференцию в её европейской части… Готовил не в смысле отбора будущих делегатов – как раз делегаты в Прагу отбирались, в основном, в России, «на местах». Но Ленину было важно понять – чем дышит эмиграция, на что можно рассчитывать здесь?

Увы, картина рисовалась пёстрая, но это не удручало – ясность тоже чего-то да стоит!

В Праге были представлены более 20 местных организаций в России, а при подготовке к конференции за неё высказалось ещё больше организаций, но не все делегаты до Праги добрались. Увы, на конференцию попали и два агента охранки – А. С. Романов и Р. В. Малиновский, а последний был даже избран в ЦК, поэтому «освещена» конференция была «охранкой» детально. Приведу следующее место из агентурной записки о конференции:

«По составу своему конференция носила характер определённо большевистского съезда, так как все делегаты, за исключением двух случайных меньшевиков, являлись представителями большевистской фракции и самыми ярыми приверженцами „Ленина“; …меньшевики в лице своего лидера Плеханова также не пожелали участвовать в конференции, заранее закрывшей свои двери для партийных работников „не большевистского“ направления…» [546]

Это был действительно первый съезд чисто большевистской партии, который избрал чисто большевистский ЦК в составе: В. И. Ленин, Г. Е. Зиновьев, Г. К. Орджоникидзе, С. С. Спандарян, Ф. И. Голощёкин, Р. В. Малиновский и Д. М. Шварцман. Кроме того в состав ЦК заочно кооптировали вначале Сталина, а затем – Петровского и Свердлова.

Сталин, находившийся тогда в вологодской ссылке, был избран руководителем Русского бюро ЦК.

В Прагу приехало 14 делегатов с решающим и 4 с совещательным голосом, из них 16 – большевики и 2 – меньшевики-партийцы. По сути – небольшая группа, кучка. Но в политике эта небольшая группа была, пожалуй, аналогом знаменитой «Могучей кучки» композиторов Балакирева, Бородина, Кюи, Мусоргского и Римского-Корсакова…

Их, большевиков, сплотившихся в Праге вокруг Ленина, было по видимости немного, но они всерьёз обсуждали не досужие «светские сплетни» – чем занимались формальные тогдашние правители России из «царствующего дома Романовых», а вопросы будущей революции, будущего общественного устройства России и проблемы управления ей.

В резолюции о современном моменте и задачах партии говорилось:

«Конференция особо обращает внимание товарищей:

1) на то, что на очереди дня, как и раньше, стоит прежде всего длительная работа социалистического воспитания, организации и сплочения передовых масс пролетариата;

2) на необходимость усиленной работы по восстановлению нелегальной организации РСДРП…;

3) на необходимость постановки и расширения систематической политической агитации и всесторонней поддержки начинающегося движения масс…» [547]

Это была боевая директива уже чисто ленинского штаба всем подлинно боевым «частям» партийной «армии». А «армия» хотя и была после всех разгромов и «отливов» ещё невелика, вскоре стала прибавлять год от года и в численности, и в силе. Как показало ближайшее будущее, конференция собралась вовремя – в России действительно был близок новый подъём политической активности общества.

Сразу после Пражской конференции – в феврале 1912 года, Ленин написал Горькому: « Наконец удалось – вопреки ликвидаторской сволочи – возродить партию и её Центральный комитет. Надеюсь, Вы порадуетесь этому вместе с нами. Не напишете ли майский листок? Или листовочку в таком же майском духе? Коротенькую, „духоподъёмную“, а? Тряхните стариной – помните 1905 год – и черкните пару слов, ежели появится охота написать …» [548]

Видно, что, несмотря на продолжающуюся зиму, настроение у Ленина было весенним, майским, «духоподъёмным». Положение определилось, «задачи ясны и команды понятны, и виден рубеж огневой»…

И не будет ни натяжкой, ни преувеличением сказать, что тогда окончательно завершился для Ленина период не то что бы «разброда и шатаний» – этого за Лениным не замечалось никогда и ни в чём, и не то что бы иллюзий – этим Ленин тоже никогда не страдал, но – период надежд на то, что все те, кто работает в рабочей среде, то есть те, кто считает себя «организованными марксистами», поймут, что лишь тактика и стратегия Ленина обеспечивает – рано или поздно – успех.