Евгений Магда - Гибридная война. Выжить и победить

Социологические данные поддержки Путина весьма показательны. Так, согласно последнему опросу «Левада-центра», 86 % опрошенных в целом одобряют деятельность Владимира Путина на посту Президента РФ. Однако только 54 % считают, что дела в стране идут сегодня в целом в правильном направлении. К слову, самым высоким за все время правления Путина последний показатель был в начале августа 2014 года — 66 %. Уже к концу августа он снизился до 64 %. Тогда 87 % одобряло его деятельность в целом, и также к двадцатым числам августа процент одобрения снизился до 84 % [43] http://www.levada.ru/26-02-2015/fevralskie-reitingi-odobreniya-i-doveriya .

Доверяли Владимиру Путину в конце февраля 2015 года 68,7 % респондентов ВЦИОМа [44] http://wciom.ru/confldence-politicians/ .

Но эта самоуверенность сыграла с Кремлем злую шутку. Похоже, там были уверены, что Украина рассыплется от первого же толчка, и события в Крыму во многом давали основания так считать. Нашу страну спасли остатки среднего класса и обычные неравнодушные граждане, реальными делами вставшие на ее защиту.

В этой книге (как читатель мог уже заметить) не будет идти речь о военном компоненте российско-украинского конфликта. Во-первых, боевые действия — это и элемент конвенционной, определенной международным правом войны, которую мы пока не наблюдаем. Во-вторых, позволю себе предположить, что военный компонент в нынешней ситуации играет подчиненную, второстепенную роль. В-третьих, давать анализ боевым действиям должны специалисты с соответствующими образованием и опытом. Кстати, появление полчищ «диванных военачальников» — также элемент гибридной войны.

Но боевые действия на востоке Украины не просто задают тональность гибридной войны, но и являются переломным этапом в российско-украинских отношениях. В 2014 году противостояние между крупнейшими постсоветскими республиками достигло своего апогея, после которого отношения между Киевом и Москвой обречены выйти на качественно новый уровень.

Российское мышление в отношении Украины является парадоксальным. Вот наиболее показательные примеры этого.

— Многие украинцы принимали непосредственное участие в строительстве Российской империи, Советского Союза, да и в независимой Российской Федерации фамилии Шахрай [45] Шахрай Сергей Михайлович (1956 г.р.) — российский политик, заместитель Председателя Правительства Российской Федерации (1991–1994). и Починок [46] Александр Петрович Починок (1958–2014) — российский политик, министр по налогам и сборам (1999–2000), министр труда и социального развития (2000–2004). в начале 1990-х звучали довольно громко. Это не мешает российскому руководству относиться к украинцам с пренебрежением, снисходительно оценивая их способности в деле государственного строительства как основы государственной политики.

— Сходство украинского и русского языков, взаимопроникновение культур двух народов фактически не отразилось на официальной позиции России по украинскому вопросу: как и прежде, российский либерализм заканчивается, как только речь заходит о независимой Украине, а уж говорить о сторонниках Владимирах Путина или носителях имперской идеологии в этом контексте и вовсе не имеет смысла.

— Обвиняя Украину в ущемлении прав русскоязычного населения, нападках на русский язык, Россия не удосужилась открыть хотя бы одну школу с преподаванием на украинском языке в своей стране.

— На протяжении нескольких последних лет государственная политика России в отношении Украины опирается преимущественно на идеологемы «русского мира», хотя куда более перспективной была бы дискуссия об общих славянских (или общечеловеческих) ценностях.

— Россия без зазрения совести приватизировала наиболее привлекательные моменты украинской истории и стремится дискредитировать знаковых для украинского общества исторических персонажей.

— Отношения России и Украины остаются отношениями бывших метрополии и колонии, при этом национальное самосознание украинцев за годы независимости существенно выросло. В условиях открытого противостояния двух бывших братских республик не приходится удивляться словам Петра Порошенко, утверждающего, что «60 % бойцов АТО говорят на русском языке» [47] http://www.ostro.org/general/society/news/463078/ .

Очевидно, что война имиджей — это, в первую очередь, смысловая война. Даже не искажение фактов, а создание альтернативной реальности. Формулирование новых ценностей, новых смыслов, такого видения мира, которое побуждает к определенному действию. «Информационные и смысловые войны являются медиавойнами, поскольку все они требуют тех или иных каналов для передачи. Именно их медийный характер привел к тому, что человечество сталкивается с ними все чаще и чаще, что определяется все возрастающей ролью медиа в современных обществах… Смысловые войны направлены на разрушение картины мира объекта, что в результате приводит к тем типам решений, которые бы он не принял при старой картине мира. Их инструментарием могут быть не только прямые, но и фоновые воздействия, не только информационные операции, но и операции влияния. Главным же отличием становится их долгосрочный характер, поэтому сегодня такие воздействия могут проходить за рамками внимания объекта воздействия» [48] http://osvita.mediasapiens.ua/ethics/manipulation/mediavoyny_ot informatsionnykh_do_smyslovykh/ .