Герберт Вотте - Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки)

Комендант Тете, майор Сикард, депешей британского министра иностранных дел был уже уведомлен о намерении Ливингстона пересечь Африку. Он принял Ливингстона очень дружелюбно, предоставил его людям немало проса и временно, пока те не выстроят себе хижины, разместил их в своих домиках. Вскоре Ливингстон выразил желание продолжить путешествие до портового города Келимане, но Сикарду удалось уговорить его отдохнуть и остаться недели на две, ибо погодные условия в Келимане в это время года очень неблагоприятны для здоровья.

Ливингстон согласился и целых семь недель провел в Тете. Он был занят приемами, визитами и экскурсиями в окрестные места - на заброшенные кофейные плантации и золотые прииски, к местам выхода угольных пластов, известных португальцам, но не разрабатываемых ими, к горячим источникам, к заброшенным иезуитским поселениям.

Утвердившись в Анголе накануне 1500 года, португальцы вскоре появились и на восточном побережье Тропической Африки, находившейся под властью арабов. Со временем они отняли у арабов многие города и к концу XVII столетия подчинили себе почти все побережье. Но когда португальское королевство пришло в упадок, арабы неоднократно восставали против европейского господства; в результате нескольких войн португальцы к 1730 году потеряли многие прибрежные города. Они сумели удержаться лишь в низовьях рек Рувума и Замбези, в колонии Мозамбик. В то время иезуиты были ярыми поборниками колониального господства Португалии. Они сумели проникнуть довольно далеко в глубь материка, проповедуя христианскую религию и обращая местных жителей в свою веру, всячески вмешивались во внутренние дела местного населения, чтобы подчинить его своей власти. Иезуиты пристрастились и к торговле, занимались даже работорговлей. Словом, их интересовало не столько спасение душ "жалких язычников", сколько золото и слоновая кость, и тем самым они навлекли на себя гнев своих светских земляков. Когда лиссабонское правительство в 1759 году изгнало иезуитов из Португалии, в Мозамбике жители взяли иезуитов под стражу и затем доставили их на побережье, а накопленные ими богатства государство конфисковало.

Внутренние области материка португальцам так и не удалось захватить: немало их солдат погибало от тропических болезней, многие же, ослабленные лихорадкой, стали жертвами местных воинов.

В Мозамбике во времена Ливингстона еще процветала работорговля. Хотя она здесь и была запрещена законом, но велась все же в открытую; у побережья Мозамбика даже не патрулировали британские крейсеры, чтобы препятствовать вывозу рабов. Работорговля была и причиной упадка, который повсюду наблюдал здесь Ливингстон. Вывоз в Бразилию рабов, трудившихся ранее на золотых приисках и плантациях, оказался более доходным делом для предпринимателей, чем медленная и трудоемкая промывка рабами золота или выращивание кофейного дерева и сахарного тростника. Когда спрос на рабов в заморских странах возрос, владельцы забросили плантации и добычу золота. В результате пришло в упадок и господство португальцев в Мозамбике, их немногие владения оставались лишь в нижнем течении Замбези и на побережье. Местным агентам португальских купцов - помбейруш вожди пограничных племен разрешали доступ во внутренние области материка только за "подарки".

До Ливингстона глубинные места Африки для европейцев были так же неизвестны, как и Северный полюс; географы имели о них очень смутное представление. Зная, что такие крупные реки Африки, как Лиамбай на западе и Луапула, текущая севернее, каким-то странным образом несут свои воды не к побережью, а в глубь материка, они пришли к заключению, что эти реки теряются там в огромной песчаной пустыне, подобной Сахаре. Только благодаря Ливингстону мир впервые узнал, что Лиамбай - это верховье Замбези и что в Центральной Африке нет никакой пустыни. Однако Ливингстон не смог решить загадку, связанную с Луапулой, и все последние годы жизни посвятил ее решению.

Португальцы, с которыми он встретился теперь, не имели никакого представления о характере мест, примыкающих к их колонии. Они не в состоянии были дать сведений ни о среднем, ни о верхнем течении Замбези, ни тем более о ее истоках. Но они рассказывали о каком-то огромном озере, известном под названием Ньянья*, в сорока пяти днях пути на северо-северо-запад от Тете. Из этого озера вытекает река Шире, впадающая в Замбези ниже местечка Сена. Впрочем, название Ньянья означает просто "большая вода".