Герберт Вотте - Давид Ливингстон (Жизнь исследователя Африки)

Край земли!

4 апреля у какой-то реки{6} путешественники наконец встретили молодого португальского солдата, метиса. Он назвал себя Чиприано; живет на том берегу с двумя подчиненными ему солдатами; переплыл сюда, чтобы набрать здесь пчелиного воска. Он охотно приглашает к себе путешественников.

Все солдаты передового поста, которым командует Чиприано, - метисы. Они выстроились перед своим приятным на вид и весьма опрятным домиком и приветствовали пришельцев. Власти Анголы послали их сюда, чтобы подчинить местное племя, которое доставляло немало хлопот торговцам. Теперь эти солдаты живут среди покоренных людей и перебиваются кое-как торговлей и земледелием, ибо правительство им ничего не платит.

Перед домиком Чиприано Ливингстон разбивает свою ветхую и дырявую палатку. А португалец, принимая чужестранцев, опустошил весь огород, забил даже вола, о вознаграждении же и слышать не хочет. Он лично приглашает Ливингстона к столу, на завтрак подает земляные орехи, поджаренную кукурузу, отваренные клубни маниоки, на десерт - гуаву и мед, а на обед птицу. Перед едой и после ее рабыня поливает господам воду на руки. К такому этикету, надо полагать, Ливингстон должен будет привыкнуть в Анголе: у каждого португальца имеются свои рабы.

После трех дней перехода экспедиция прибыла в Касанже (Шасенге) португальское поселение, наиболее удаленное от западного побережья. Дома, плетеные каркасы которых обмазаны глиной, окружены огородами и деревьями. В Касанже проживает около сорока португальских купцов - или, как здесь говорят, "офицеров". Да, они одновременно и то и другое. Некоторые из них обогащаются тем, что снаряжают и отправляют с товарами внутрь страны своих торговых агентов из местного населения.

Португальцы оказывают Ливингстону всяческое гостеприимство. Местный комендант приглашает его к себе на ужин и на ночь дает ему приют в своем доме, а утром преподносит ему приличную одежду. Не забывает он проявить заботу и о голодных макололо, не требуя за это платы. Другие жители Касанже также очень гостеприимны, хотя Ливингстона они считали английским агентом, который исследует эти места для борьбы с работорговлей. Он же всегда представляется как миссионер, ведь он и является им на самом деле или по крайней мере все еще верит, что это так. Португальцы лишь понимающе ухмыляются: как может миссионеру прийти в голову заняться определением географической долготы и широты? "Вы доктор медицины и одновременно математик? Вам подобает быть больше чем просто миссионером, вы ведь знаете, как исчисляется долгота. Скажите-ка лучше, какой чин у вас в английской армии?" Очень странным для них, католиков, кажется и то, что этот человек считает себя священником, хотя у него есть жена и дети.

Португалок здесь нет. Мужчины прибывают в Африку только затем, чтобы делать деньги, а потом возвращаются в Лиссабон. Поэтому они редко берут с собой жен, и, следовательно, из них не получается настоящих колонистов. Так как эту страну они не рассматривают как свою новую родину, то и не возделывают здесь землю, не разводят скот, а только торгуют местной продукцией - воском и слоновой костью. Продовольственные и потребительские товары получают из Португалии, Америки и Англии.

До недавнего времени португальские купцы в отдаленных от побережья местах вместе со слоновой костью и пчелиным воском открыто покупали и рабов, по две-три сотни в каждую поездку, чтобы те на своих спинах доставляли товары к побережью. Оттуда товары вместе с носильщиками вывозились в заморские страны. С тех пор как берега Анголы начали патрулировать английские крейсеры, препятствовавшие вывозу рабов, португальцы нашли другие способы транспортировки грузов: по приказу губернатора правители здешних деревень должны были выделять купцам за небольшое вознаграждение носильщиков, а купцы в свою очередь вносили соответствующий налог правительству.

Когда Ливингстон отправился в дальнейший путь, купцы Касанже снабдили его рекомендательными письмами к своим друзьям в Луанде с просьбой принять его у себя дома: гостиниц там не было. Некоторое время португальцы торжественно сопровождали Ливингстона, а их рабы несли его в гамаке. Сколь ни было сильно у него чувство отвращения к рабству, с рабовладельцами он расстался "с чувством глубокой благодарности за их бескорыстную доброту".

До конечной цели путешествия - побережья - оставалось еще 300 миль. Двигаясь от одного португальского поста к другому, Ливингстон приближался к побережью медленно; измученный частыми приступами лихорадки, он сильно ослаб, иногда вынужден был делать длительные остановки. В доме одного коменданта он даже выпил для подкрепления первый с тех пор, как прибыл в Африку, бокал вина; впрочем, от употребления алкоголя и табака он всегда воздерживался. Однако лихорадка подорвала и его духовные силы: "Хотя я не прекращал своих наблюдений, однако не очень-то ориентировался ни во времени, ни в пространстве, не мог даже твердо держать в руках инструменты и производить простейшие вычисления; поэтому определение географического положения многих мест пришлось отложить до того времени, когда буду возвращаться из Луанды. Просыпаясь по утрам, я нередко обнаруживал, что моя одежда так пропитана потом, как если бы меня только что окунули в воду. Напрасно я напрягал силы, чтобы изучить наречие, на котором говорят в Анголе, или составить словарик новых для меня слов. Я забывал даже дни недели и имена моих спутников; были моменты, когда я едва ли мог бы назвать собственное имя, если бы меня вдруг спросили".