Игорь Всеволжский - Ночные туманы

- Господин учитель! - крикнул я в отчаянии. - Задача, по-моему, неразрешимая и...

- Ноль! - крикнул учитель злорадно.

Если я принесу домой ноль, меня не спасут от страшной порки и мольбы матери. Если даже мать встанет перед отцом на колени и будет умолять его о прощении, отец все равно не простит, сдерет с меня шкуру.

Учитель занес над столом ручку с пером, словно меч.

С пера стекали чернила. Пальцы учителя были в чернильных пятнах. Вдруг он сказал:

- Дай сюда мел!

Я протянул ему обгрызенный кусочек.

"Что он задумал?"

- Я докажу тебе, - сказал учитель совершенно спокойно, - что задача разрешима. Садись на место.

Я поплелся к парте. Сева толкнул меня в бок, но я не обернулся. Жизнь моя навсегда погублена. К горлу подкатывали слезы. А что, если утопиться в реке? Или броситься под фаэтон? Лошадиные копыта растопчут меня насмерть. Меня принесут домой. Мать кинется на мой труп и станет обливаться слезами. А отец подойдет и скажет... Что он может сказать? Быть может, проронит слезу, пожалеет и подумает, что простил бы меня, если бы я был жив? Мне стало до слез себя жалко! Вдруг я услышал смешок. Потом другой, более явственный.

Учитель обернулся. Борода его была выпачкана мелом. Он перечеркнул несколько цифр, стер тряпкой и снова принялся выводить корявые, словно спотыкающиеся цифришки.

Сева снова толкнул меня в бок. В классе вдруг стало весело. Все улыбались и шушукались. Я понял: учитель не может решить задачу. Он подошел к столу, взъерошенный и лохматый. Взял задачник, послюнил выпачканный мелом палец и стал перелистывать страницы, отыскивая ответ на задачу.

- Гм... - сказал озадаченно, - не сходится.

- Не схо-дит-ся, - хором повторил класс.

Учитель подошел к столу, раскрыл журнал и зачеркнул ноль. Моя жизнь была спасена!

Начался урок русского языка.

Учитель Хорькевич производил безобидное впечатление, но Сева и Васо отрекомендовали его гнусным доносчиком.

- Сегодня, дети, - сказал Хорькевич ласково, - мы станем писать сочинение. Я выбрал для вас легкую и занимательную тему...

Он подошел к доске, крупным почерком вывел: "Как я провел дома воскресный день".

Сева заглянул мне через плечо.

- Ты будешь писать? - шепнул он.

- Буду.

- Счастливец! А я вчера целый день в "орлянку"

играл.

Перо мое заскрипело так громко, что все стали оборачиваться. Но я ни на кого не обращал внимания. Я помнил только, что надо во что бы то ни стало закончить вовремя сочинение. Я вспотел, до того я трудился. Наконец я поставил точку и подождал, пока высохнут чернила.

Мое сочинение было написано мелким, бисерным почерком на двух страницах. Я встал и под удивленными взглядами ребят понес учителю тетрадь. Он взглянул на меня, взял тетрадку и тут же принялся читать. Я на цыпочках вернулся обратно. Сева посмотрел на меня с уважением.

В классе стало так тихо, что было слышно, как скрипят перья и бьется об оконное стекло осенняя муха.

- Тучков! - крикнул учитель и ударил линейкой по столу. - Тучков Сергей, встать!

Я вскочил.

- Всем встать! - приказал Хорькевич. Стуча партами, все поднялись. Хорькевич с тетрадкой в руке шел ко мне. Я почувствовал, что у меня отнимаются ноги.

- Учитесь писать, одры, учитесь писать, лентяи, ослы! - крикнул учитель. - Вот образцовое сочинение! - потряс он тетрадкой. - Я прочту вам его. Слушайте и запоминайте.

И он принялся читать нараспев:

- "Как я провел дома воскресный день.

Встав рано утром, я умываюсь с мылом, молюсь богу, играю на трубе перед завтраком. По окончании завтрака иду в церковь к обедне и, возвратясь, принимаюсь за повторение уроков. После повторения уроков играю с отцом на трубе и иду повидаться с товарищами. Возвращагось домой и готовлюсь к обеду. Перед обедом мою руки с мылом, молюсь. После обеда играю на трубе, потом отдыхаю до ужина. Перед ужином молюсь, ужинаю и умываюсь с мылом перед отходом ко сну. Засыпаю и вижу прекрасные сны. Мне снятся учителя мои и наставники".

- Вот! - воскликнул Хорькевич, - прекрасный русский язык, все знаки препинания на месте. Пятерку! Пятерку! - И он направился к кафедре.

Я увидел, что учитель тщательно выводит в журнале пятерку.

Во время перемены Сева сказал:

- Ну и скучно же ты провел воскресный день. Я бы с тоски сдох. А сны твои... Нашел что смотреть. Наставников! Трубач!

С тех пор класс прозвал меня трубачом.

Я обижался, но музыкальное образование принесло мне отличную оценку по пению.

Однажды, придя домой, я увидел на кухне солдата Сашку, который снабжал нас, мальчишек, патронами.