Генрик Сенкевич - Нет пророка в своем отечестве

– Не знаю.

– Он ведь часто нам пишет. Он жалуется на мигрень, но в последнем письме сообщает, что ему уже лучше.

– Весьма этому рад.

В эту минуту вошел господин Хлодно.

– Imaginez [25] Вообразите (франц.). , – закричала хозяйка, – мсье Вильк Гарбовецкий connait notre cousin, le comte W. [26] Знаком с нашим кузеном, графом В. (франц.). , и, больше того, бывал у него на вторниках.

Господин Хлодно снисходительно усмехнулся.

– Милейший, достойнейший человек наш кузен граф В.! А вы не заметили, как он похож на лорда?..

– Не заметил.

– Ну просто вылитый лорд! Говорю я ему как-то в клубе: «Граф, ты похож на Пальмерстона». – «You are block-head [27] Ты болван (англ.). , дорогой мой Ты дурень», – говорит он мне. Как великолепно он произнес это: «You are block-head».

Вильк улыбнулся.

– Вы понимаете по-английски? – быстро спросила госпожа Хлодно.

– Да, я знаю этот язык.

– И говорите на нем?

– Да.

– Ах, это теперь такой необходимый язык, – вставила Люци.

– Почему же именно теперь? – спросил Вильк.

– Он необычайно модный. Во всех знатных семьях барышни учатся по-английски.

– А зачем?

– Это модно.

– А не лучше ли учить немецкий?

– Если бы это было модно...

– Fi donc [28] Да что вы (франц.). , господин Вильк. Какой благовоспитанный человек говорит по-немецки? Ведь сами немцы, если они хорошо воспитаны, не пользуются этим языком.

– А немецкая литература?

– Les romans allemands sont insupportables [29] Немецкие романы несносны (франц.). .

– Возможно. А наука, поэзия?

– Серьезные вещи – это не для нас, женщин, а поэзия...

– Только морочит головы, – прервал господин Хлодно. – Говорю вам: только морочит головы. У меня у самого в молодости голова была заморочена всем этим. Говорит мне однажды маршалок [30] Маршалок – предводитель дворянства. Оновруцкий...

В этот момент в комнату вошла мадемуазель Жильбер, молодая девушка с серьезным и миловидным лицом. Ее приход не имел бы значения, если бы не то, что с этой минуты разговор завязался по-французски, причем Вильк бесконечно выиграл во мнении дам.

– Поразительно! – сказала хозяйка после его ухода. – У этого человека изысканное произношение!

– Скажу вам, мамочка, что он даже грассирует. Клянусь вам, грассирует!

– Люци права. Parole d'honneur [31] Честное слово (франц.). , он грассирует... эр... эр... Да, да!

В общем Вильк понравился господам Хлодно, и хоть они и посоветовали Люци вести себя с ним «со всей осмотрительностью», все же его и впредь принимали довольно приветливо. У хозяйки здесь была своя цель: ее интересовал английский язык, которым Вильк действительно владел прекрасно; ей хотелось, чтобы и ее дочки говорили на нем так же хорошо. Вильку предложили учить барышень по-английски, на что он после некоторых колебаний согласился. «Даю уроки у Хлодно, – писал он своему приятелю. – Я взялся за это, чтобы иметь влияние на младшее поколение. Эти люди одновременно и смешат и бесят меня. Их глупость безгранична, как милосердие божие. И все же что-то влечет меня к ним! Ты, малый рассудительный, пожуришь меня, если признаюсь тебе, что это „что-то“ – Люци. Знаю, знаю, заранее предвижу твои предостережения. Ты прав. Но влияние мужского сердца на женщину тоже может оказаться сильным. Она испорчена воспитанием; впрочем, я еще не люблю ее, а если она меня и привлекает, то лишь потому, что в ней мало кокетства, да еще потому, что я сам ощущаю неодолимую потребность наконец кого-нибудь полюбить. Признаюсь, когда дня два тому назад, склоняясь над книгой, она коснулась кудрями моего виска, все мое существо как бы обожгло пламенем. Вспомни, что мне двадцать семь лет. Любви ко всему роду человеческому мне недостаточно. В конце концов не впаду же я из-за этого в ничтожество...»

Как мы видим, Вильк начал плаванье по морю, полному искушений; ему предстояло встретиться с той силой, перед которой пасует самое стойкое мужское сопротивление. Но опасней всего эта сила для тех, кто свои чувства не разменивает на мелочи.

И надобно признать, что искушение, предстоявшее Вильку, было немалым. Люци не считалась красавицей, но было в ней что-то идеальное: у нее были темные, выразительные глаза, очень пышные локоны и какое-то особое очарование, которое правильнее всего было бы назвать обаянием женственности. Последней зимой она произвела фурор в Варшаве.

Опасны были эти отношения. Однажды, придя к Хлодно, Вильк застал гостей. Это были два брата Гошинские, их повсюду порицали за то, что они слишком уж кичатся своим происхождением и богатством, хотя отец их, как говорят злые языки, торговал волами. Но это было давно. Вот как Вильк описал этот визит: