Леонид Горизонтов - Парадоксы имперской политики - поляки в России и русские в Польше (XIX — начало XX в.)

В период восстания 1863–1864 гг. в поступавших к московскому градоначальнику списках приезжих специально отмечались лица, «имеющие польские фамилии». О польском звучании фамилий могли судить самые мелкие чиновники уровня станционных смотрителей. В списках, как правило, отсутствовали личные имена, а занесенные в них фамилий отнюдь не всегда имели выраженный польский характер 38. Играя на различиях фонетического строя польского и русского языков, авторы антинигилистических романов 60–70‑х гг. нередко давали своим «антигероям» утрированно польские фамилии. Так на страницах русской прозы возникали явно рассчитанные на комический эффект Лжгмпиковские, Пшен–дышкевичи, Бзекшешинские и Гжибы — Загжимбайлы 39.

Во время русско–турецкой войны 1877–1878 гг. приехавшему в главную квартиру генералу Р. А.Фадееву представляли штабное окружение великого князя Николая Николаевича. «Оказалось, что все были польские фамшщи: Непокойчицкий, Кульчицкий, Левицкий и т. ц. Фадеев, услышав все эти имена, воскликнул: «Точно штаб пана Собеского»». Немного времени спустя некий офицер Зма–чинский рассказывает подробности покушения А. К. Соловьева на Александра И, роняющие достоинство августейшей особы. Рассказывает и получает замечание, что не следует «распускать таких слухов, особенно ему, фамилия которого оканчивается на «ский»» 40.

В 1905 г. появился «литературный псевдоним» Струмилин. «Полиции из моей фамилии Струмилло — Петрашкевич, — вспоминал впоследствии видный советский экономист, — известна была по документам только вторая половина. И, изменив слегка первую, я, не посягая на чье–либо чужое добро, обрел вполне пригодную форму для своих писаний». Помимо чисто конспиративных соображений, такое решение, несомненно, было сопряжено с национальным самосознанием С. Г.Струмилина, в формировании которого, по его собственному признанию, ведущая роль принадлежала русской культуре 41.

Способ определения национальности по фамилии отличался очевидным несовершенством и давал частые сбои. Например, варшавский военный генерал–губернатор в 1861 г. Н. А.Крыжановский, которого во внимательном к звучанию фамилий Петербурге того времени многие принимали за поляка, таковым не являлся. А. Веле–польский даже употреблял его фамилию в нарицательной форме, подразумевая под «крыжановщиной» антипольские настроения русской бюрократии. Став позднее оренбургским генерал–губернатором, Крыжановский стяжал репутацию притеснителя ссыльных повстанцев. Уже в отставке, собираясь написать историю последнего восстания, он взялся за изучение польского языка 42.

Суффикс — ский имели многие русские дворянские, в том числе аристократические фамилии. На — ский также часто оканчивались искусственно образованные фамилии православного духовенства, которые