Гаральд Граф - Революция и флот. Балтийский флот в 1917–1918 гг.

Собрание вышло очень многолюдным и бурным. Офицерам воочию пришлось убедиться, что и в их среде далеко не все обстоит благополучно.

Так, генерал-майор Алексеевский, говоря с эстрады, сорвал с себя погоны и бросил их на пол со словами: «Довольно!.. я не могу больше носить царских погон: они давят мне плечи… Если вы думаете, что они для меня что-нибудь значат, то жестоко ошибаетесь…» Офицеры были прямо ошеломлены диким поступком седого генерала, который так легко отрекся от всего того, чему служил всю свою жизнь…

Не менее позорное выступление было и со стороны подполковника корпуса гидрографов А. Ножина. Он тоже сорвал свои погоны, тоже бросил их на пол, но пошел еще дальше: стал топтать ногами… «Эта проклятая эмблема царской власти жжет меня, – истерически выкрикивал он, ударяя себя в грудь. – Я всегда стыдился этой ливреи и краснел за нее, встречая товарищей – борцов за свободу…»

Было ясно, что своим поведением и Алексеевский, и Ножин рассчитывали обратить на себя внимание присутствовавших тут же представителей совета рабочих, солдатских и матросских депутатов. На протесты возмущения некоторых офицеров Ножин, потрясая кулаками, начал уже выкрикивать угрозы о «расправе». Тогда председатель собрания категорически потребовал от него прекратить подобное выступление.

В силу создавшегося положения, собрание решило послать своих представителей к командующему флотом с просьбой разъяснить им его отношение к вопросу. В ответ на это Максимов сорвал с себя погоны и сказал, что он издает приказ об их уничтожении. Тогда собрание, во избежание новых эксцессов, приняло резолюцию – немедленно снять погоны и надеть нарукавные нашивки. Однако в последующие дни было много случаев, когда на улицах Ревеля и Гельсингфорса толпы солдат и матросов нападали на офицеров, не снявших еще погоны.

Так обстояло дело с погонами. Второй вопрос – о кондукторах и сверхсрочнослужащих – был гораздо серьезнее. С их уходом флот лишался своей главной технической силы, а они между тем выбрасывались на улицу, без всяких средств к жизни; в большинстве же случаев это были многосемейные люди. Все они долголетней практикой приобретали огромный опыт и являлись лучшими помощниками офицеров по всем отраслям техники. Упразднением этих корпораций был нанесен непоправимый вред боеспособности флота: он оказался без главных специалистов.

Агитация против кондукторов и сверхсрочнослужащих велась очень упорно. Она была основана на том обвинении, что при прежнем режиме они играли роль «жандармских и полицейских агентов», так как обо всем доносили по начальству. Подобная агитация имела огромный успех, и жизнь этих бедных людей на кораблях, в особенности на больших, прямо висела на волоске. Никто, кроме офицеров, за них не заступался; меньше же всего в этом отношении сделал командующий флотом, хотя, казалось, кому, как не ему, было важно не допустить проведения такой меры. Заступничество офицеров имело, конечно, скорее отрицательный, чем положительный, результат. Командующий флотом, с такой же легкостью, как снял погоны, издал приказ и об уничтожении этих корпораций.

В числе других революционных реформ Временного правительства нельзя не отметить еще признания им переименования командами своих кораблей.

От самого зарождения нашего флота с наречением имен кораблям была связана особая традиция. Имена давались обыкновенно в честь верховных вождей флота, в честь его героев, в память былых побед и Святых, в дни которых были одержаны эти победы. Когда корабль за старостью кончал свою службу, погибал в бою или при крушении, то его именем назывался какой-либо из вновь строившихся кораблей.

Таким образом, славные имена не терялись, а переходили из поколения в поколение, и каждый корабль имел свое прошлое, свою историю. Со старым именем в молодой корабль как бы вселялась душа его предшественника; к нему переходили его былые заветы и традиции. Его экипаж гордился делами своих предков и старался в свою очередь поддержать их славу, вплести новые лавры в их венок.

Имя корабля всегда было дорого для личного состава. С военно-воспитательной точки зрения это имело огромное значение.

Когда вспыхнула революция, команды под влиянием всеобщего угара принялись переименовывать свои корабли на революционно-демократический лад. В большинстве это коснулось тех кораблей, которые носили имена императоров или императорские титулы.

Так, линейный корабль «Император Павел I» был переименован в «Республику» и маститый «Цесаревич» – в «Гражданина».