Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

Советский посол в Восточном Берлине, Михаил Первухин, сообщил Хрущеву и министру иностранных дел Андрею Громыко, что Ульбрихт довольно часто не выполняет указания Кремля. Второй секретарь советского посольства, А.П. Казеннов, телеграфировал в Москву, что восточные немцы могут закрыть границу, чтобы остановить поток беженцев. Первухин сообщил в Москву, что восточногерманский лидер продемонстрировал «негибкость», ограничив движение между двумя частями города.

Ульбрихт создал Национальный совет обороны, который сам же и возглавил. 19 октября новый совет обсудил возможные меры по закрытию границы, через которую утекал поток беженцев. Хотя на Западе Ульбрихта считали советской марионеткой, восточногерманский лидер все больше пытался использовать свое влияние на Москву.

В очередном письме Хрущеву от 22 ноября Ульбрихт выражал недовольство тем, что Советы сидят сложа руки, в то время как рушится его экономика, усиливается отток беженцев, предприятия Западного Берлина работают на оборону Западной Германии. Ульбрихт заявил Хрущеву, что Москва должна изменить курс. Если мы будем дожидаться, пока Хрущев организует встречу с Кеннеди, утверждал Ульбрихт, то это будет только играть на руку американцам.

Хрущев заверил скептически настроенного Ульбрихта, что ускорит решение вопроса по Берлину с администрацией Кеннеди. Он объяснил, что не хочет организовывать встречу глав четырех держав, а собирается встретиться с Кеннеди с глазу на глаз, поскольку так он сможет скорее достичь своей цели. Он объяснил Ульбрихту, что если Кеннеди в первые месяцы прихода к власти не продемонстрирует готовности прийти к разумному соглашению, то он, Хрущев, предъявит ультиматум.

Уверенное заявление Хрущева о скором решении берлинской проблемы взбодрило недоверчивого Ульбрихта. Однако восточногерманский лидер предупредил Хрущева, что теряет веру в его обещания. «Люди стали поговаривать, что вы только говорите о мирном договоре, но ничего не делаете . Нам следует помнить об обещаниях», – сказал он Хрущеву. Восточногерманский клиент читал нотации своему советскому хозяину.

Ульбрихт хотел, чтобы Хрущев понял, что время уходит. «Ситуация в Берлине осложнилась не в нашу пользу», – сказал он. Укрепляется экономика Западного Берлина; ежедневно около 50 тысяч жителей Восточного Берлина пересекают границу – они работают на Западе за более высокую заработную плату. Постоянно увеличивающаяся разница в уровне жизни между Западом и Востоком приводит к росту напряженности в Восточном Берлине.

«Мы не предпринимаем никаких контрмер, – негодовал Ульбрихт. – Мы проигрываем битву за умы интеллигенции, которая бежит на Запад». Ульбрихт объяснил Хрущеву, что не может соперничать с Западом, поскольку учителя в Западном Берлине получают в месяц примерно на 200–300 марок больше, чем учителя в Восточном Берлине, а у врачей зарплата вдвое больше, чем у их восточных коллег. Мало того, даже если бы у восточных немцев были высокие зарплаты, то у него нет возможности выпускать необходимое количество товаров народного потребления.

Хрущев пообещал, что будет продолжать оказывать экономическую помощь Восточной Германии.

Чем мог помочь советский лидер? Возможно, ему следовало привести советские ракеты в боевую готовность, когда он пытался добиться изменения статуса Берлина, но он был уверен, что Запад не начнет войну из-за города. «К счастью, наши противники пока еще не сошли с ума», – сказал он. Если Кеннеди не будет вести переговоры, сказал Хрущев Ульбрихту, то «я буду действовать в одностороннем порядке, и пусть они увидят свое поражение».

С раздраженным вздохом Хрущев сказал Ульбрихту: «Мы как-то должны покончить с этой ситуацией».