Фредерик Кемп - Берлин 1961. Кеннеди, Хрущев и самое опасное место на Земле

С одной стороны, закрытие границы не представляло особой военной угрозы для США, поскольку не наблюдалось сосредоточения советских войск в Берлине. С другой стороны, восточногерманский режим нарушил существующее соглашение с четырьмя державами, запрещавшее присутствие восточногерманских войск в Восточном Берлине, не говоря уже об использовании их для оккупации города и закрытия границы.

В 11:00 по берлинскому времени Лайтнер отправил Раску первую телеграмму с полным отчетом; до этого он несколько раз отправлял отрывочную информацию, используя так называемые критические каналы, через которые не позволялось отправлять секретную информацию. В телеграмме говорилось: «Рано утром 13 августа восточногерманский режим предпринял жесткие меры, в результате которых закрыт вход в Западный Берлин для жителей советской зоны и Восточного Берлина». Он сообщил, что эти действия предприняты «очевидно, в связи с увеличившимся потоком беженцев, что привело к экономическим потерям ГДР и утрате престижа социалистического лагеря».

Больше до 22:00 Лайтнер не отправлял телеграмм, пока не составил полной картины того, что произошло в Восточном Берлине в течение прошедших двадцати четырех часов. Он сделал упор на масштабном военном развертывании, включая значительную поддержку Советов, которая «предназначалась для того, чтобы с самого начала запугать народ и тем самым пресечь в корне любое сопротивление, показав, что акты гражданского неповиновения будут жестоко подавляться».

Лайтнер сделал вывод, что мобилизация советских сил в Восточной Германии доказывает, что Москва сомневается в надежности вооруженных сил Вальтера Ульбрихта. Он также отметил, что восточногерманские власти позволяют западным военным и гражданским лицам свободно входить в Восточный Берлин и выходить из него. Лайтнер сообщил, что еще восемьсот беженцев были зарегистрированы в Западном Берлине между 10:00 и 16:00 в первый день закрытия границы, которые перешли то ли 12 августа, то ли «сегодня по каналам и полям».

В течение утра замешательство и растерянность жителей Западного Берлина переросли в ярость. Западноберлинский полицейский двадцатилетний Клаус Детлеф Брунцель, прибывший для несения службы на Потсдамскую площадь, увидел, как кардинально изменился мир всего за несколько часов.

Прошлым вечером у него было обычное дежурство. Он конфисковал контрабанду, болтал с проститутками, слонявшимися по пустой, выровненной войной площади, которая до этого дня была для них замечательным местом с точки зрения привлечения клиентов с обеих сторон города. Теперь на площади были только восточногерманские полицейские из пограничной полиции, которые устанавливали бетонные столбы и натягивали колючую проволоку. Брунцелю было всего четыре года, когда закончилась Вторая мировая война, но он боялся, что начнется новая война, поскольку видел, что из восточногерманских танков наблюдают, как он прогуливается взад-вперед по площади.

К концу дня толпа разъяренных жителей Западного Берлина собралась на границе. Люди бросали камни в восточногерманских полицейских, называя их свиньями и нацистами. Брунцель спрятался, чтобы в него случайно не попал камень, «брошенный своими же согражданами».

В скором времени ярость жителей Западного Берлина обернулась против отсутствующих американских солдат, защитников, которые, по их мнению, должны были отстаивать их свободу. Американцы только говорили о своих обязательствах по защите свободы Берлина, но ничего не делали, чтобы защитить эту свободу.

Генерал Альберт Уотсон, американский комендант Берлина, чувствовал себя связанным по рукам и ногам отчетами, приказами и распоряжениями. В то же время он сомневался относительно правильности своей оценки ситуации, поскольку всего три месяца находился в Берлине.

Считая Берлин достаточно спокойным городом, он даже перевез сюда тещу. Он сравнивал роль разделенного города в американо-советских отношениях с «островком спокойствия в центре циклона». Время, проведенное в Берлине, он в основном тратил на изучение немецкого языка, понижения гандикапа в гольфе и игру в теннис с женой.

Представляя пятидесятидвухлетнего командующего, берлинская пресса сообщала о его увлечении верховой ездой, бриджем, о любви к оперетте и чтению детективов. Уотсон понимал, что противник в численном отношении настолько превосходит силы, находящиеся под его командованием, что он не сможет защитить Западный Берлин в случае нападения советских войск. Но даже если бы у него были войска, он не имел права использовать их по собственному разумению.