Марк Алданов - Земли, люди

— ... La délégation du Portugal a la satisfaction, en ce moment, de vous annoncer...

Голосъ читающаго по бумажкѣ оратора прерывается отъ радостнаго волненія.

— ... comme gage positif de sa sincérité...

Послѣдняя передышка передъ сенсаціей, — зачѣмъ такъ насъ мучитъ этотъ жестокій человѣкъ?

— ... que le Gouvernement de la République Portugaise a décidé de donner son adhésion à l'Acte général d'arbitrage!»

_______________

Рукоплесканія. Ораторъ сходитъ съ трибуны съ видомъ Наполеона, отказавшагося отъ міровой власти ради всеобщаго примиренія народовъ. Возвращаясь на свое мѣсто, онъ, по классическому выраженію, «принимаетъ поздравленія своихъ друзей».

Изъ-за бархатной коричневой портьеры торопливо входитъ въ залъ Андре Тардье. Онъ опоздалъ на засѣданіе и пропустилъ рѣчь оратора. Можетъ быть, ему еще не извѣстно, что Португалія согласилась присоединиться къ всеобщему договору объ арбитражѣ! Можетъ быть, онъ даже не знаетъ, къ кому именно относятся рукоплесканья Конференціи. Это ничего не значитъ: Тардье разсѣянно, на ходу, присоединяется къ апплодисментамъ высокаго собранія, — здѣсь никогда не мѣшаетъ похлопать.

Похлопавъ, французскій министръ, такъ же на ходу, любезно здоровается съ другими делегатами, — повидимому, говоритъ каждому что-то очень пріятное: о погодѣ? о державѣ делегата? объ его вчерашней блестящей рѣчи? У послѣдняго стола — между двумя дипломатическими ложами — Литвиновъ снисходительно протягиваетъ руку. На лицѣ Андре Тардье появляется его автоматическая привѣтливая улыбка. Онъ пожимаетъ руку народному комиссару и, не сказавъ ни слова, торопливо проходитъ дальше.

____________________

По моимъ наблюденіямъ (быть можетъ, кое-въ чемъ и ошибочнымъ, хотя я проводилъ въ залѣ долгіе часы), члены Конференціи могутъ быть раздѣлены на три разряда: одни съ большевиками не здороваются (небольшое меньшинство, во главѣ съ американцами), другіе сдержанно-учтивы, третьи разсыпаются въ любезностяхъ. Не приходится судить по этому признаку о государственномъ строѣ страны или о политическихъ убѣжденіяхъ делегата. Такъ, напримѣръ, весьма холодны венгры, — вѣроятно, пріятное воспоминаніе, оставленное у графа Аппоньи Бэлой Куномъ, сильнѣе всякихъ политическихъ соображеній. Зато чрезвычайно, прямо на диво, любезны итальянцы. Съ итальянскими фашистами въ проявленіяхъ симпатій къ большевикамъ могутъ поспорить только германскіе антифашисты. Изъ англичанъ Гендерсонъ ведетъ себя до- вольно сдержанно — вродѣ Тардье. А столпъ Націонаго правительства сэръ Джонъ Саймонъ, говорятъ (я при этомъ не былъ), послѣ рѣчи Литвинова подошелъ къ народному комиссару и демонстративно пожалъ ему руку, — вѣроятно, эта умная демонстрація относилась къ идеѣ разоруженія...

_________________

Рѣчь португальскаго делегата была первая, которую я слышалъ въ Женевѣ. Нѣкоторые другіе ораторы говорили потомъ много лучше. Но большинство говорило точно такъ же. О формѣ и упоминать незачѣмъ. Хорошій тонъ здѣсь требуетъ цвѣтистости. Очень приняты латинскія цитаты. Одинъ знаетъ: cedant arma togae, другой: vae victis, третій: non multa sed multum, четвертый: homo sum et nihil humani...

Оффиціальный оптимизмъ, пышная словесность, — все это, конечно, безобидно. Но своей словесностью эти люди сами себя загипнотизировали. Они хотѣли вызвать въ мірѣ симпатію къ своему учрежденію — и сами влюбились въ себя безъ памяти. Теперь ихъ любовнымъ изліяніямъ аккомпанируютъ шанхайскія пушки. Это ничего не измѣнило. Они все-таки «на высотѣ величія проблемы».

Новый ораторъ радостно излагаетъ исторію вопроса. Первая конференція по занимающему насъ вопросу состоялась въ Гаагѣ въ 1899 году. Вторая конференція по занимающему насъ вопросу состоялась въ Гаагѣ въ 1907 году. Третья конференція по занимающему насъ вопросу должна была состояться въ 1915 году, но не состоялась...

Дѣйствительно, въ 1915 году было неудобно созывать конференцію по сокращенію и ограниченію вооруженій.

Хоть бы онъ поперхнулся на этомъ мѣстѣ рѣчи! Нѣтъ, его лицо сіяетъ.

Незачѣмъ вспоминать прошлое. «До войны» — это теперь значитъ приблизительно то же, что «до потопа». Нѣкоторое уныніе могъ бы вызвать и балансъ самой Лиги. Такіе балансы на собраніяхъ акціонеровъ секретарь обычно оглашаетъ скороговоркой, со смущеннымъ видомъ и безъ латинскихъ цитатъ.

Что до сихъ поръ удалось Лигѣ Націй? Да собственно ничего не удалось. Либо она склонялась передъ силой, даже довольно относительной (какъ въ польско-литовскомъ спорѣ о Вильнѣ). Либо она, по разнымъ соображеніямъ, выносила явно-нелѣпое и опасное рѣшеніе (какъ въ Мемельскомъ вопросѣ). Либо она вообще не могла принять спора на разсмотрѣніе (какъ въ дѣлѣ о Кареліи). Либо отъ нея споръ уходилъ въ другую инстанцію (какъ при столкновеніи Боливіи съ Парагваемъ). Либо ея услуги любезно отклонялись одной изъ сторонъ (какъ при столкновеніи Италіи съ Греціей). Либо, наконецъ, она въ болѣе или менѣе пристойной формѣ, по возможности незамѣтно, хоронила дѣло (какъ объ этомъ могли бы разсказать разныя «меньшинства»). Удавались Лигѣ Націй дѣла совершенно невинныя (напримѣръ, «оптантскіе» споры, да и то не всѣ), или же такія дѣла, которыя въ прежнія времена были бы тотчасъ прекращены, а, можетъ быть, и предотвращены, великими державами (какъ греко-болгарское столкновеніе 1925 года).