Матвей Любавский - Очерк истории Литовско-Русского государства до Люблинской унии включительно

Любавский неоднократно применял свои обширные и глубокие познания в области архивоведения, источниковедения и исторической географии как эксперт ряда правительственных комиссий. В 1922 г. в комиссии по реализации условий Рижского мирного договора, в 1925 г. в комиссии по передаче союзным республикам (УССР и БССР) материалов, хранящихся в РСФСР, и др. [207] ГАРФ. Ф. 5325. Оп. 5. Д. 14. Л. 66; Оп. 7. Д. 174.

Огромный вклад внес ученый в подготовку специалистов архивного дела. Еще в августе 1918 г. на заседании ОИДР он сделал сообщение об организации архивных курсов [208] Карев Д. В. Участие акад. М. К. Любавского в советском архивном строительстве // Сов. архивы. 1978. № 2. С. 31–34. , а с ноября 1918 до 1930 г. руководил их работой, читал лекции по исторической географии и истории архивного дела в России [209] РГАДА. Ф. 184. Оп. 2. Д. 109. Л. 2. .

Достигнутые успехи позволили уже в 1921 г. поставить вопрос об организации специального архивного вуза. На 1-й конференции архивных деятелей РСФСР М. К. Любавский выдвинул разработанный им проект организации в Москве и Петрограде двух архивно-археографических институтов. Проект получил положительную оценку участников конференции, и последующая разработка этих вопросов была поручена специальной комиссии [210] Сборник декретов, циркуляров, инструкций и распоряжений по архивному делу. М., 1921. Вып. 2. С. 6, 36; ОРГБ. Ф. 364. К. 11. Д. 9. Л. 1–6. .

Созданный в 1929 г. при этнологическом факультете 1-го МГУ архивный цикл выступил своего рода промежуточной ступенью между архивными курсами и будущим институтом. М. К. Любавский читал его студентам лекции по истории архивного дела в России, вел семинарские занятия. Для слушателей курсов и студентов архивного цикла он написал учебное пособие «История архивного дела в России» [211] Архивное дело. М., 1923. Вып. 1. С. 120–130. , в котором рассматривалась история происхождения и функционирования архивов центральных и местных государственных учреждений страны с Х по XX в. [212] ОР РГБ. Ф. 364. К. 11. Д. 11, 12; Архив МГУ. Ф. 18. Оп. 1. Д. 98. Л. 53; Архивное дело. М., 1927. Вып. Х. С. 28; Специально о нем см.: Карев Д. В. История отечественного архивоведения в творческом наследии академика М. К. Любавского // Источниковедение и историография. Специальные исторические дисциплины. М., 1980. С. 89–90. Появление в 1920 г. «Исторического очерка архивного дела в России» И. Л. Маяковского, а в 1929 г. курса М. К. Любавского было делом, тесно связанным с практикой архивного строительства. Чтобы привести все многообразие документов в систему, соответствующую их исторической природе и в то же время отвечающую требованиям их использования, нужны были знания о составе и организации архивных богатств страны.

Научная общественность высоко оценила заслуги ученого как в деле разработки крупных проблемных вопросов отечественной истории, так и громадную работу на архивном поприще. В 1929 г. М. К. Любавский был избран действительным членом АН СССР по отделению общественных наук [213] Архив РАН, Санкт-Петербург. Ф. 2. Оп. 17. Л. 1–2, 166. .

В августе 1930 г. ученый подвергся необоснованным репрессиям и был лишен звания академика [214] Там же. Л. 41, 43. . Матвей Кузьмич был арестован по делу «О контрреволюционных замыслах» академиков и профессоров истории. После года предварительного заключения, десятков дневных и ночных допросов ему объявили постановление коллегии ОГПУ, по которому он признавался виновным сразу по нескольким пунктам 58-й статьи Уголовного кодекса и приговорен к ссылке на 5 лет с зачетом предварительного заключения.

Раскрученный с осени 1929 г. репрессивный маховик так называемого «дела академика С. Ф. Платонова» затянул в свой трагический водоворот к лету 1930 г. цвет российской исторической науки: в Петербурге С. Ф. Платонова, Н. П. Лихачева, Е. В. Тарле, Б. А. Романова, П. Т. Васенко, С. В. Рождественского; в Москве М. К. Любавского, Ю. В. Готье, Д. Н. Егорова, А. И. Яковлева, В. И. Пичету, С. В. Бахрушина. Дело об «академических вредителях», практически не сходившее со страниц печати, ясно показывало, что ни о каком объективном следствии «по делу Платонова» не могло быть и речи. В атмосфере вражды и подозрительности к «старой» интеллигенции, открыто обвиняемой во «вредительстве», следователи ОГПУ усмотрели в группе ученых крупную контрреволюционную организацию, которая ставила своей целью ни много ни мало «свержение Советской власти и установление конституционно-монархического строя в стране» [215] См.: Брачев B. C. «Дело» академика С. Ф. Платонова // ВИ. 1989. № 5. С. 117–129. .