Валерий Замыслов - Горький хлеб (Часть 4)

- Укроти свой гнев, батюшка. Не велело нам ни конных, ни пеших в вотчину впущать, - смиренно развел руками Тимоха.

Митрий Флегонтыч одет так, словно на ратную брань собрался. На голове - шапка-мисюрка с кольчатой бармицей, на груди, поверх зипуна, берендейка с огневым зарядом, за малиновым кушаком - пистоль в два ствола, сбоку - сабля пристегнута. Лицом грозен, глаза по-разбойному сверкают.

- Отчего нельзя? - рявкнул Капуста.

И Тимоха промолвил, как было приказчиком наказано:

- Смертный мор в вотчине объявился, батюшка, потому пути-дороги на село всякому заказаны.

- Хитришь, холоп. На селе мои беглые мужики укрылись. Сойди с дороги!

Оружные люди подняли самопалы, пытаясь устрашить грозного дворянина. Но не таков Митрий Капуста! Выхватил из-за кушака пистоль, бухнул поверх челядинцев из одного ствола, обнажил саблю, гаркнул на все поле:

- Убью, дьяволы-ы-ы!

Кони шарахнулись в стороны, а Митрий Флегонтыч, едва не полоснув саблей Тимоху, пришпорил своего скакуна и стрелой помчал к Богородскому.

Холопы ошалело уставились ему вслед. Тимоха поднял было самопал, но не выстрелил. Почесывая затылок, изрек:

- Господин все же, не ведьма-лесовица, хе-хе. Не хочу на душу грех принимать. Ну, будет теперь шуму! Свиреп Митрий, братцы. Словно Илья Пророк на колеснице.

Челядинцы потрусили за Капустой. А разъяренный Митрий Флегонтыч влетел в село и, едва не подмяв под коня тщедушного псаломщика Паисия, остановил разгоряченного скакуна возле храма. Христов человек в ветхом подряснике, обронив в лопухи плетеную коробейку с рыбой, опустился на колени, часто закрестился.

- Свят, свят! Пронеси силу нечистую. Изыди, сатава!

Всадник оглянулся на Паисия, вложил саблю в ножны, проронил недовольно:

- Протри глаза, отче.

Паисий пришел в себя и сердито затряс худым кулачком:

- Усмерть зашибить мог, нечестивец. Прокляну, крапивное семя!

- Прости, отче, - поостыл Митрий Флегонтыч и, спрыгнув с коня, подошел к Паисию. - Ты подле бога живешь и соврать себе не позволишь. Молви праведное слово, отче. Скажи мне - много ли беглых мужиков на селе укрывается?

Пономарь подобрал запылившуюся свежую рыбу из лопухов, прикрыл коробейку крапивным листом, молвил уклончиво:

- Отколь мне знать, сыне. Яко монах - схимник2 в молитвах дни свои провожу. Мирские дела мне не ведомы.

- Ой, лукавишь, отче. Церковь каждому новому мужичку рада. Всякая голова в святой книжице прописана. Чай, дары мимо рта не проносишь?

- Ступай, ступай, своей дорогой, сыне. Недосуг мне, - проговорил Паисий и засеменил к храму.

Митрий Флегонтыч снова взобрался на коня и не спеша, зорко поглядывая по сторонам, поехал вдоль села. Мужики должны где-нибудь здесь укрываться. Ишь чего удумали. Не живется им в деревеньке поместной, на княжьи земли переметнуться захотели. И царева указа не устрашились, лапотники. А государь на службу ждет. Ох, разгневается ближний царев боярин Борис Федорович, что Капуста не при деле. И с поместья теперь снова не сойти. Вначале надо крестьян на землю возвернуть. Запустела деревенька. Одни древние старики да беззубые старухи остались. Кормиться нечем. У-у, ироды!

Капуста зло выругался и тотчас приметил знакомого мужичонку возле постройки. Вот один и попался, выходит, и другие здесь. Избу себе новую ладит, подлый!

Митрий Флегонтыч спустился с коня, выхватил из голенища сапога нагайку и, весь наливаясь гневом, подошел к беглому.

Карпушка, оседлав ногами бревно, сидел к Митрию спиной и мирно постукивал топором, старательно вырубая паз для венца.

Капуста стеганул страдника кнутом. Карпушка вскрикнул, выронил из рук топор, съежился всем телом и повернулся к обидчику. Да так и обомлел. Вот тебе и не доберется до села! Не зря всю неделю ждал беды. Теперь в усмерть забьет, осподи! Ты от горя, а оно тебе навстречу.

Бухнулся Карпушка на колени, ткнулся ничком в землю, покорно ожидая кнутобойства.

Спустились со сруба двое плотников с топорами. Подошел к Капусте и Семейка Назарьев, недобро блеснув на господина глазами.

- Пошто кнутом человека увечишь? Неправедное дело вершишь.

- Кнут не бог, а правду сыщет. Не встревай!

Семейка насупился, широким плечом повел и топор к рыжеватой бороде вскинул.

"Ишь какие у князя мужички крамольные. Нешто с кнутом не свычны?" пронеслось в голове Капусты. Однако второй раз Карпушку не ударил. Еще ноги протянет мужичонка. А с мертвого ни пожилого, ни оброка не вытянешь.

Митрий Флегонтыч приметил возле сруба веревку, поднял ее с земли и молча привязал Карпушку к конскому седлу.