Виктор Суворов (Резун) - РАССКАЗЫ ОСВОБОДИТЕЛЯ

Лесть в форме вопроса должна сочетать в себе нечто оригинальное на грани дозволенного. И все мы это совершенно четко понимали.

— Что вы желаете? — подчеркивая свое уважение к проявленной храбрости, вежливо осведомился младший лейтенант.

— Курсант Антонов, арестован на пятнадцать суток, отбыл тринадцать суток наказания! — четко представился губарь. — Товарищ младший лейтенант, у меня вопрос!

Жуткая тишина воцарилась в зале. Все мы ждали именно этого, но необычайная дерзость замысла сразила нас. И муха, отогревшаяся за печкой, с гнетущим ревом, словно стратегический бомбардировщик, проплыла под потолком. Все мы согнулись и спрятали головы в плечи, как бы стараясь смягчить удар, а гнев мог обрушиться на любую голову.

— Задавайте ваш вопрос, — разрешил младший лейтенант и, подумав, добавил: — пожалуйста.

— Товарищ младший лейтенант, скажите, пожалуйста... Будет ли гауптвахта при коммунизме?

Плечи мои сжались, а голова опустилась еще ниже, как и у всех остальных, — не я один ждал удара обухом по своему загривку. Один лишь задавший вопрос стоял гордо и прямо, развернув впалую грудь и глядя умными серыми глазами прямо в глаза Всемогущему.

Тот на мгновение задумался, затем толстые его губы расползлись в почти детской улыбке. Вопрос явно пришелся ему по вкусу. Озорные огоньки загорелись в его глазах, и он с полной убежденностью и верой произнес:

— Губа будет всегда!

И радостно засмеялся.

Затем Всемогущий еще раз внимательно оглядел электроника и от души похвалил:

— Молодец! А теперь... А теперь дуй в сортир, и чтобы к вечеру он сиял, как у кота принадлежность!

Сотня голов завистливо охнула.

— Есть! — радостно рявкнул тот.

А что можно придумать лучше? Правда, после утренней сверхскоростной оправки сортир загажен изрядно, но за два-три часа его так вылизать можно — залюбуешься! А потом — а потом целый день только вид демонстрируй, вроде ты улучшаешь уже сделанное. Это ведь не вонючие бездонные ямы коммунизма! Эх, сортир! Это ночью его не очень приятно чистить, потому как вместо сна, а днем, в тепле, в уюте...

— Построение на развод через полторы минуты!

Всем телом я рванулся вперед, разгребая локтями столь же упорных своих товарищей...

4

То был чудесный день.

В тот день повезло и мне: в маленькой группе губарей я попал в окружной военный госпиталь — таскать тюки с грязным бельем. А конвойным нам попался артиллерист четвертого курса, явно не раз сидевший и потому покладистый. И когда поздно вечером он объявил десятиминутный перерыв, и мы расселись на обледеневших бревнах, прислонившись спинами к теплой стенке кочегарки, сердобольная разбитная сестричка из кожно-венерологического отделения принесла нам целый ящик огрызков чудесного белого хлеба. Мы с наслаждением жевали его, не в силах делиться впечатлениями того незабываемого дня. Но каждый, я в том уверен, думал в тот момент о храбром курсанте, о риске, на который он себя обрекал, о точности его психологического расчета, о безграничных возможностях человеческого разума.

* * *

Много лет спустя мой добрый приятель Валера Симонов, в то время — курсант соседнего взвода, а впоследствии — полковник, начальник разведки 8-й гвардейской армии, написал:

Лично я, читая книгу «Освободитель» [9] Под таким названием в России вышло первое издание этой книги. — Прим. ред. , был поражен, с какой точностью автор изобразил киевскую гарнизонную гауптвахту. Не скрою, самому мне пришлось там отсидеть в общей сложности пятьдесят с лишним суток. (Московская правда. 31 июля 1994 г.)

* * *

В Киевском высшем общевойсковом командном училище был у меня старший товарищ. Звали его Вица. Все мы к нему относились с каким-то подчеркнутым уважением, с первой встречи признавая его авторитет и старшинство. Его превосходство над всеми курсантами чувствовали и наши командиры, и уже на втором курсе он получил звание старшего сержанта и должность заместителя командира взвода. Вица был почетным обитателем киевской губы. Был он безупречен в учебе и службе, а на губу попадал не за свои проступки, но за грехи своих подчиненных, которых не сдавал.

На выпускном вечере мы предрекали друг другу судьбу. И на меня вдруг что-то нашло. Повернулся к нему и отрезал: должность тебе, Вица, — министр обороны СССР, звание — Маршал Советского Союза.

Никто не сомневался, что у него будет вертикальный взлет. Но никто не думал, что набирать высоту он будет так стремительно. Воинские звания Вица получал досрочно, и почти каждый год — повышение в должности. Командиром полка он стал через восемь лет после выпуска. Окончил две военных академии. За два десятка лет, не пропустив ни одной ступени, поднялся от командира взвода до первого заместителя командующего 13-й армией. А затем был назначен командующим 6-й гвардейской танковой армией.