Вячеслав Зиланов - Русские Курилы. История и современность. Сборник документов по истории формирования русско-японской и советско-японской границы

Сделанные с российской стороны инициативные шаги навстречу Японии и, в частности, предложение заключить всеобъемлющий «Договор о мире, дружбе и сотрудничестве», имея в виду рассмотрение японских территориальных притязаний в дальнейшем, не были по достоинству оценены в Токио и не принесли желаемого результата.

Японская сторона продолжала и далее повторять свои прежние заявления о том, что она намерена неукоснительно добиваться возвращения «всех северных территорий» [1] Следует напомнить, что в интерпретации ряда влиятельных в Японии политических сил под термином «все северные территории» понимаются не только южные Курилы, но и весь Курильский архипелаг, а также южная часть Сахалина. . По существу, переговоры по территориальному спору двух стран, как и следовало ожидать, зашли в тупик.

В этих условиях, в ходе очередной встречи в Иркутске в марте 2001 г. президентом В. Путиным и премьер-министром Японии Иосиро Мори было принято совместное заявление, в котором была сделана ссылка на все предшествовавшие межгосударственные договоренности послевоенного периода как на документы, являющиеся основой для формирования двусторонних российско-японских отношений. Однако трудно безоговорочно согласиться с включением в названное совместное заявление тезиса о возврате двух стран к Совместной советско-японской декларации 1956 года как к базовому документу, определяющему развитие современных отношений между Россией и Японией.

Ведь, как известно, в предыдущие десятилетия государственные деятели нашей страны не раз уведомляли японскую сторону об утрате по ряду объективных причин действенно сти второй части статьи 9 названной декларации, предусматривающей передачу Японии после заключения мирного договора островов Малой Курильской гряды (напомним, о. Шикотан и группа островов, называемых в Японии «Хабомаи»).

Период 2002–2014 гг., документы которого представлены в новом, 8 Разделе настоящего, третьего издания «Русских Курил», отражают все противоречивые тенденции в подходах к формированию официальной позиции в отношении территориальных претензий Японии на южные Курилы, бытовавших в высшем политическом руководстве РФ в первое пятнадцатилетие XXI века, которые условно можно разделить на три периода: начало – середина 2000-х гг.; 2008–2009 гг. и 2010 г. – по настоящее время.

В первый период, относящийся к началу президентства В. Путина, фактически была не только продолжена двусмысленная, противоречивая и непоследовательная линия предыдущего десятилетия на проведение с Японией переговоров о заключении мирного договора « путем решения вопроса » о « принадлежности островов Итуруп, Кунашир, Шикотан и Хабомаи », но и предпринята крайне опасная и, как показало время, ошибочная тактика «заигрывания» с официальным Токио путем реанимации давно утратившей свое значение (и политическое, и правовое) и «несостоявшейся» статьи 9.2 Совместной советско-японской декларации 1956 г., о чем говорилось выше.

Эта «установка» была зафиксирована в Совместном заявлении Президента РФ и Премьер-министра Японии о принятии Российско-японского плана действий от 10 января 2003 г.

В этом смысле позиция российской исполнительной власти резко контрастировала с мнением общественности и позицией парламента (Государственной Думы – далее ГД) страны о безосновательности и неприемлемости каких-либо территориальных уступок Японии, выраженной в Рекомендациях парламентских слушаний 2002 г.

Эта позиция официальной Москвы давала японской стороне – как и ранее в период президентства Ельцина – основания считать, что Россия готова на уступки не только «двух островов» (в действительности, как уже отмечалось, эта группа из более чем полутора десятков островов, входящих в состав Малой Курильской гряды), и что ее можно «додавить» в отношении других «северных территорий» (Кунашира и Итурупа), дополнительно усиленное односторонней передачей РФ Китаю в 2004 г. «спорных» – с точки зрения Пекина – островов на реках Аргунь и Амур, создавшей очевидный и весьма опасный международный прецедент, к которому сразу стала апеллировать Япония.

В этой связи вполне закономерно, что – в ответ на эту инициативу Москвы – официальные японские власти выступили с заявлением о том, что решение т. н. «территориального вопроса» возможно только при условии «возвращения Россией всех северных территорий», наиболее четко и твердо озвученное премьер-министром Японии Д. Коидзуми.