Александр Дзиковицкий - Этнокультурная история казаков. Часть III. Славянская надстройка. Книга 4

Казаки-старожилы основали Казачью Республику в условиях непрерывной борьбы с турками и почти непрерывного союза с Московией. Они проживали далеко от её границ, никогда не имели с ней близких связей и о печальней судьбе её рядового населения знали только понаслышке. Они заключали договоры с московскими государями и хотели верить, что слово представителей христианской династии не пустой звук. Что отношения с царями, в худшем случае, могут вылиться в формы своеобразной персональной унии: где-то «на высокой Москве» – общий с русскими монарх, а на Дону – вольная воля, жизнь по древнему обыкновению, «как деды и отцы положили». Они хотели мира без постоянных тревог и видели в «новоприходцах» только лишние хлопоты и осложнения. Они относились к верховым казакам свысока, потому что многие из них не спешили в своё время возвратиться на родной Дон, а приходили на его берега, только потерявши службу на московских «украйнах». Они считали себя выше их не потому, что были богаче их, «голутвенных», а потому, что одни, без них, освоили после татар казачьи земли кровью своих отцов, их вековыми боевыми трудами.

Вместе с тем, низовые видели в них братьев по крови, своих казаков, войсковые Круги не препятствовали «новоприходцам» основывать поселения и выделяли под их юрты свободные земли. Им всем, в равной степени, не нравились попытки Москвы наложить руку на донские дела, но пока что бесцеремонные действия русских воевод касались больше жителей Северского Донца, Верхнего Дона и его «запольных» притоков, не доходя столь явно до Донского Низа.

* * *

Показателем складывающихся новых отношений донцов с Москвой может служить следующий факт. В сентябре 1705 года станичный атаман Савва Кочетов, будучи в Москве, говорил униженно боярам: «Мы взысканы паче всех подданных, до нас не коснулся государев указ о платье и о бородах; мы живём по древнему обычаю, всякий одевается как ему угодно: один черкесом, другой по-калмыцки, иной в русское платье старого покроя, и мы не насмехаемся друг над другом. Немецкаго же платья у нас никто не носит и охоты к нему вовсе не имеем; если же угодно будет государю заставить нас носить немецкое платье, то мы противиться тому не будем». Но, как выяснилось позже, далеко не все казаки ещё были настолько раболепны перед московской властью.

В феврале 1706 года последовал новый запретительный указ: казакам под страхом каторги и конфискации имущества воспрещалось занимать «пустопорожние» земли в верховьях Дона. Одновременно на эти земли стали в массовом порядке селить государственных крепостных крестьян – «пустопорожность» этих земель не мешала, конечно, их долговременной аренде русскими помещиками.

Все земельные конфликты, возникающие на пограничных рубежах Войска Донского, российская администрация никогда не разрешала в пользу казаков. В тех случаях, когда у великорусских претендентов на казацкие земли, в основном у монастырей и помещиков, не оказывалось де-юре никаких прав на удовлетворение своих исков, власть реализовывала подлинно «соломоново решение» – конфисковывала спорные владения и отписывала их «на государя».

Весной 1706 года царь послал на Дон грамоту, жалованье и много различных даров. Перечисляя подвиги казаков и службы ему и прежним царям, Пётр I не преминул указать заслуги Войска в подавлении старообрядческого мятежа, за выдачу зачинщиков Москве, за приведение к крестному целованию заблудших и за смертные казни упорствующих. Царская грамота и жалованные клейноды были приняты центральным войсковым правительством (атаманом и старшинами) с великим торжеством. Верховцы же хранили подозрительное молчание. На Донце было неспокойно.

Казаки медлили с выполнением приказа о снесении правобережных городков и настаивали на оставлении в неприкосновенности Нового Айдара, Беленского, Закотного, Кабанья и других. Издавая оскорбительные для Войска распоряжения, царь в то же время просил казаков служить ему «с великим радением», следить за движением и намерениями турок и татар, оберегать построенные в устьях Дона крепости, ладить с калмыками.

* * *

В 1705 году 34-летний Кондратий Афанасьевич Булавин занимал пост атамана Бахмутского городка и выступал в обороне казачьих прав на местные соляные промыслы, которыми донские казаки владели исстари, и которые теперь царь пожаловал Изюмскому Слободскому полку, а точнее – его командиру Ф. В. Шидловскому. В результате этого «пожалования» начались вооружённые столкновения между старыми хозяевами и новыми претендентами.