Дмитрий Корсаков - Меря и Ростовское княжество. Очерки из истории Ростово-Суздальской земли

Самая главная, непреоборимая трудность для историко-этнографического исследования России, для распознавания и анализа всех различных народностей, когда-то живших и теперь живущих на нашей территории, заключается в природных условиях русской земли: «На громадной равнине северо-восточной Европы, – говорит С. В. Ешевский, – сталкивались и перемешивались представители самых различных ветвей человеческого рода. Здесь не было физических преград к их смешению, не было условий для замкнутого, изолированного существования, тех условий, которыми, например, объясняется на Кавказе вековое сожительство на весьма тесном пространстве нескольких различных по происхождению племен в их первобытной чистоте со всеми особенностями языка и быта» 2. Толстым слоем легли на этой равнине племена друг на друга, сплелись, срослись одно с другим такими причудливыми путами, что определять строго и точно грань между ними, проследить сплетения этих путей нет никакой возможности. Эти этнографические формации не поддаются точному анализу и строгой научной систематизации так же, как не поддаются этому анализу и этой систематизации напластания и формации геологические.

Другое затруднение в этих исследованиях, являющееся, с одной стороны, неизбежным результатом первого затруднения, а с другой – объясняющееся многими иными причинами, заключается в недостаточности и неточности предварительных ученых работ, археологических и лингвистических наблюдений над современным нам бытом народа: над обычаями, праздниками, обрядами, поверьями. Наша археология ступает еще неверными шагами, как ребенок, только начинающий ходить; изучение племенных наречий и местных говоров едва только начинается; а давно ли обращено серьезное внимание на изучение народного быта, этого наилучшего комментария археологии, на собирание песен, сказок, поверий? Между тем, это изучение с каждым годом делается все труднее и труднее: обычаи вымирают, песни и сказки меняются, поверья забываются.

Чудское племя, представители которого в настоящее время разбросаны по широкому пространству от Балтийского моря до Енисея и от Северной Двины до Оки и Суры, распадается на две главные ветви: западную и восточную, различные по внешнему виду, нравам и обычаям, но сходные по языку. Трудно уловить общие черты у теперешнего жителя Финляндии и Эстонии с полудиким черемисом и совершенно диким вогулом, но эти общие черты, доказывающие общее происхождение чудских народцев, определены учеными финнологами из анализа языка, древнейшего и надежнейшего показателя народности. К западной ветви причисляют обыкновенно финнов в собственном смысле, т. е. финлядцев и финские племена теперешних губерний: Эстляндской, Петербургской и частей Олонецкой и Тверской. Восточная ветвь заключает в себе народцы, живущие по Волге и Каме и за Уралом, по притокам Оби. Кастрен, один из ревностнейших и точнейших финнологов, подразделяет восточных финнов на группы: волжскую, камскую и уральскую. К первой он относит обширное, почти уже совсем обрусевшее племя мордвы и черемис; ко второй – зырян, пермяков и вотяков, к третьей – вогулов и так называемых уральских остяков 3, С. В. Ешевский в статье своей «Русская колонизация Северо-Восточного края» считает это подразделение далеко не точным. Он видит в нем только попытку «систематизировать, наметить, хотя внешним, поверхностным образом, раздельные линии между племенами, родственными по языку и происхождению, как-нибудь сгруппировать многочисленные ветви, идущие, очевидно, от одного корня, но разошедшиеся уже весьма далеко друг от друга, принадлежащие к одной семье, но во многом уже различные» 4. Сами финны не называют себя этим именем. Они зовут себя суомалайнен, т. е. житель болотной, низменной местности. «Финн» есть перевод этого названия и объясняется из старонемецкого слова: Fonn – «болото»; под этим именем знали финнов их германские соседи. Славяне называют финнов чудью, т. е. народом чужим, не своим. В самоназвании отдельных финских, или чудских, народцев ученые также видят везде присутствие корня, означающего болото, воду, влажное место ( суо, ва, вад, вена на западных финских наречиях, и нер, нюр – на наречиях восточных). В звуках мор, мар, мер, мур, слышных во многих самоназваниях восточных чудских народцев, ученые желают видеть значение человека, выводя это значение из черемисского мара – человек. Так объясняют они происхождение названий: мордвы, муромы, мари (так зовут себя черемисы), морт-коми (самоназвание зырян), удморт (самоназвание вотяков) 5.