Александр Строгов - Искривлённая история

Артиллерийская мощь Юго-Западного фронта не шла ни в какое сравнение с колоссальными огневыми возможностями союзников, более того, она была распылена на 11 (!) участков прорыва. Тем не менее, успех обозначился уже в первый день операции: австро-венгерские дивизии, большей частью укомплектованные солдатами славянских (чехи, словаки, словенцы, сербы, хорваты, поляки, русины) национальностей, численность которых достигала 40%, и венграми, начали массово сдаваться в плен, увидев в грядущем поражении Габсбургов возможность для возникновения собственных независимых государств. Весьма яркое и живое описание духа пораженчества, пропитавшего собой это воинство, оставил замечательный чешский писатель Я. Гашек, написавший юмористическую эпопею «Похождения бравого солдата Швейка». Сам Я. Гашек, также сдавшийся в плен, впоследствии служил в чехословацком корпусе и в Красной Армии.

Термин «Брусиловский прорыв» утвердился в исторических кругах уже после Первой мировой войны, когда исследователи в полной мере осознали его необычность; то, что он получил имя А. Брусилова, подчёркивает не гениальность полководца (хотя отсутствие у последнего хотя бы таланта не станет отрицать и злейший из врагов), а исключительные обстоятельства и результаты операции. Наиболее точным термином в данных обстоятельствах был бы не «прорыв», а «разрыв», так как австро-венгерский фронт, скорее, лопнул, попросту испарившись, как это случается с воздушным шариком. Луцкий прорыв, как его именовали современники, включая, кстати, самого А. Брусилова, привёл к падению Луцка, однако вскоре после этого победоносное шествие русской армии прекратилось.

Сам А. Брусилов во всём обвинял главковерха, не рассмотревшего в наступлении в полосе Юго-Западного фронта должных перспектив, не давшего ему вовремя резервов, не позволившего иметь целью крупный город Львов, а направившего вместо этого последующий удар на Ковель, который, кстати, так и не удалось взять.

Однако это личное мнение А. Брусилова, являющегося более чем заинтересованным лицом. Если всё упрощать, то он увидел свой шанс, сделал удачную ставку – и сорвал неплохой банк. Однако же с высот даже М. Алексеева успехи русской армии были далеко не такими обнадёживающими. В полосе Западного фронта, где оборону удерживали немецкие войска, успехов достичь не удалось. То, что последующий удар А. Брусилова командование направило на Ковель, было совершенно верным решением: этот город являлся крупным центром железнодорожных сообщений и, захватив его, при содействии Западного фронта, можно бы было рассчитывать на то, что успех удастся закрепить и даже развить.

Попытка А. Брусилова наступать в южном и юго-западном направлениях привела бы к возникновению брешей во фронте; опираясь на Ковель, немцы неминуемо ударили бы ему во фланг и в тыл, что привело бы к сокрушительному разгрому. То, что А. Брусилов так и не смог взять Ковель, куда начали прибывать немецкие войска и артиллерия, свидетельствует о том, что русская армия не могла всерьёз тягаться с кайзеровской, независимо от участка наступления. Безрезультатные атаки на р. Стоход, несмотря на значительное превосходство в живой силе, стали неприятным тому подтверждением.

Историки дают весьма неоднозначные и противоречивые оценки Брусиловскому прорыву: согласно некоторым данным, Юго-Западный фронт потерял убитыми, ранеными и пленными даже больше, чем противник (около 886 тыс. чел. против 787 тыс.). Согласно другим данным, потери Центральных держав были всё же выше – 1,337 млн. чел. по максимальной оценке против 1 млн. чел. (Юго-Западный фронт) 9 9 Любопытно, что два русскоязычных варианта с различной датировкой и один англоязычный (все взяты из одной и той же статьи «Википедии» «Брусиловский прорыв»/”Brusilov offensive”) дают заметно разнящиеся цифры потерь. , однако значительная часть этой цифры приходилась на пленных из числа деморализованного австро-венгерского контингента, в то время как в боях с немцами А. Брусилов нёс по любым оценкам в несколько раз большие потери – причём без ощутимых успехов. Важнее всего то, что русские потери были преимущественно «кровавыми», следовательно, значение успехов Юго-Западного фронта в большой степени представляется завышенным.

Существует и другое, куда более критичное, отношение к «Брусиловскому прорыву», которое заслуживает того, чтобы о нём узнала широкая общественность. Так, замысел удара на Луцк был детально проработан начальником оперативного отдела 8-й армии (А. Брусилов) подполковником П. Махровым ещё в ноябре 1915 г. Поднявшись в должности до командующего Юго-Западным фронтом, А. Брусилов сразу же ухватился за возможность наступления на более широком фронте, открывшуюся перед ним. Кто первый увидел её – сам А. Брусилов или всё тот же П. Махров, или же генерал-квартирмейстер штаба Юго-Западного фронта генерал-майор Н. Духонин, точно неизвестно. Однако два будущих главковерха – А. Брусилов и Н. Духонин – весьма энергично настаивали на придании наступлению самого широкого размаха. Несмотря на неоднозначные результаты и многочисленные потери, им это всё-таки удалось. Достаточно сказать, что в период непосредственной подготовки к прорыву и в ходе самой операции Юго-Западный фронт получил 1,5 млн. чел. подкреплений только боевого состава (!).