Николай Дубровин - История войны и владычества русских на Кавказе. Новые главнокомандующие на Кавказе после смерти князя Цицианова. Приготовления Персии и Турции к открытым военным действиям. Том 5

Наконец, в число подозрительных надо отнести и Ших-Алихана Дербентского, человека коварного, честолюбивого, на подданство которого нельзя было рассчитывать до тех пор, пока не будет русского гарнизона в Дербенте. Неприятель его, Мустафа-хан Ширванский (Шемахинский), человек честолюбивый и деятельный, был издавна недоброжелателен России и принужден покориться ей силою оружия. Будучи одним из сильнейших, он пользовался общим уважением соседей, а потому, как человек коварный, обращал на себя особое внимание нашего правительства.

Грузия и Мингрелия в большинстве своем были, конечно, преданы России и составляли часть бездейственную. Опыт прошедших лет показал, однако же, что грузины, несмотря на их усердие, неспособны к содействию регулярным войскам, по свойственному им непослушанию, беспорядку и привычке к своеволию. Наконец, малое население и слабость хана Карабагского (Шушинского) заставляли также и его включить в часть бездейственную. Мегдий-шамхал Тарковский, предки которого издревле находились в российском подданстве, был преданнейшим из горских владельцев. Если бы с силами и выгодами его положения соединены были личные достоинства, которых он не имел, то усердие этого владельца могло бы быть весьма полезно для дел того края; но, при тогдашнем положении шамхала, о нем можно было сказать только то, что он безвреден русскому правительству.

Таким образом, главнокомандующий не мог рассчитывать не только на содействие войскам со стороны местных жителей, но, напротив того, должен был зорко следить за самым населением и, в случае волнений, употреблять на усмирение его те незначительные силы, которые, находясь в его распоряжении, оставались свободными от внешних действий с неприятелем.

Число наших войск, находившихся в Закавказье, состояло тогда из девяти пехотных, одного драгунского, пяти казачьих полков и одного батальона артиллерии в 48 орудий, состоявшего из двух рот батарейных и двух легких [21] Полки эти были: Кавказский гренадерский; мушкетерские: Кабардинский, Тифлисский, Севастопольский, Саратовский и Троицкий; егерские: 9, 15 и 17-й полки, Нарвский драгунский и 7-й артиллерийский батальон, из которого, согласно положению, утвержденному 23 августа 1806 г., сформирована Кавказская и Грузинская артиллерийские бригады. На Кавказской линии находились полки: драгунские: Владимирский, Таганрогский, Нижегородский и Борисоглебский; мушкетерские: Суздальский, Херсонский, Вологодский, Казанский и 16-й егерский. .

Войска эти должны были охранять границы и внутренние сообщения в Грузии, Имеретин и Мингрелии, защищать Памбаки, Елисаветполь, Маданское ущелье против Дагестана, Александровский редут и другие пункты, лежащие по р. Алазани. Ханства Карабагское, Шекинское и урочище Джават, где Араке сливается с Курой, также не могли быть оставлены без охраны русских войск, присутствие которых там было вполне необходимо для удержания в страхе Персии и Дагестана.

Заняв все эти пункты самым необходимым и ограниченным числом войск, главнокомандующий, в случае надобности, мог составить отдельный отряд, ни в каком случае не превышающий двух или трех тысяч человек. Это последнее число и составляло, можно сказать, всю боевую силу, с которой он должен был отражать неприятельские нападения; остальные войска были заняты гарнизонной и сторожевой службами. Верность такого вывода доказывается всеми экспедициями, при которых были сами главнокомандующие. Так, в Эриванской экспедиции в отряде князя Цицианова было около 3000 человек, в экспедиции его же в 1805 году было только 1200 человек, а в последней экспедиции под Баку находилось 1379 человек.

Это ничтожное число войск составляло защиту весьма обширного театра действий.

За пограничной чертой и за реками Курой и Араксом находились владения ханов: Эриванского, Нахичеванского, Талышенского, Тавризского, Карадагского, Хойского и Шагахского. Мехмед-хан Эриванский известен был нам как человек двуличный и недоброжелательный России. В 1804 году он обещал сдать свою крепость и русским, и персиянам, но ни тех ни других не впустил в Эривань, придерживаясь персидской политики, которая состоит в том, чтобы оправдаться перед тем, кто решительно одолеет своего неприятеля.

По последним сведениям, посланные Баба-ханом войска успели захватить Мехмед-хана в свои руки со всем семейством и отвезли в Тегеран в заключение.

Союзник Мехмед-хана, с которым он находился в искренней дружбе, Киал-балы-хан Нахичеванский, был одним из самых благоразумнейших ханов Персии, хотя также нерасположенный к России.