Валерий Киселев - И как мы только победили… Великая Отечественная в статьях журналиста

Политрука Степаняна назначили комиссаром пулеметного батальона. Через три дня он был тяжело ранен. Госпиталь в Унече, потом в Сталинграде. Попал на Северо-Западный фронт, под Старую Руссу, комиссаром стрелкового батальона. В 1944-м – новый поворот судьбы: после переобучения был назначен командиром роты в 1-ю гвардейскую танковую армию, боевые машины получал в Сормове. Последний бой капитан Степанян принял у стен рейхстага. Тогда, 22 июня 41-го, он и подумать не мог, что ему доведется остаться в живых и дойти до Берлина.

После войны он вернулся в Горький, потому что заканчивал здесь военно-политическое училище, здесь его ждала невеста.

В Брестскую крепость Погос Семенович после войны приезжал каждый год, стоял на ее развалинах, «слушая» грохот боя, голоса погибших товарищей, крики «Ура!». Однажды встретил своего боевого товарища Аслана Сурхайланова из Дагестана. Из той группы в пятнадцать человек, да и из всего 125-го полка, их осталось двое.

Когда писатель Сергей Смирнов начал работать над книгой о Брестской крепости, Погос Степанян написал ему два письма с воспоминаниями. Ответа не получил.

В мае 1941-го двадцатилетний Георгий Самойленко в числе сотен своих товарищей был досрочно выпущен из Одесского пограничного училища и направлен служить на румынскую границу в районе городка Комрат в должности заместителя политрука заставы. Страна жила мирной жизнью, а здесь, на границе, было, мягко говоря, неспокойно.

– Почти ежедневно румыны обстреливали наших солдат, укреплявших границу, – вспоминает Георгий Иванович. – Ставим проволочные заграждения, строим дзоты – они стреляют из пулеметов. Поэтому вскоре пришлось работать только по ночам. Если случалось, что кто-то из наших погибал при обстрелах, то на мосту через Прут встречались представители сторон, наши вручали ноту протеста. А чтобы нам открывать ответный огонь – боже упаси! Лучше сразу застрелиться.

Поэтому, когда в ночь на 22 июня на границе вспыхнула стрельба, ну разве что погуще, чем обычно, Георгий Самойленко не придал этому событию особого значения.

В два часа ночи он пошел проверять, как охраняется граница.

– Около четырех часов утра я увидел вспышки выстрелов и услышал свист снарядов, – рассказал Георгий Самойленко. – Укрылся с нарядом в дзоте, пытался связаться с заставой – нет связи.

К тому времени в районе железнодорожного моста стрельба разгорелась нешуточная. Там уже шел бой.

Вернувшись на заставу, Самойленко увидел там погибших в первые секунды войны пограничников, санитаров, перевязывавших раненых. Погиб и начальник заставы старший лейтенант Константинов.

Но все еще не верилось, что это война. Оказавшись старшим по званию на заставе, Георгий Самойленко отправил раненых и женщин в тыл. И только вечером 22 июня от прибывших на подмогу кавалеристов 9-й Крымской дивизии узнал, что началась война. Об обстановке на фронте ничего не знали несколько дней, слышали лишь, что наши моряки высадились в Румынии. Но все были уверены, что через месяц-два обнаглевший враг будет разбит.

Румыны уже захватили мост, имевший важное оперативное значение, и начали перебрасывать на восточный берег людей и технику. Надо было любой ценой уничтожить мост. Без помощи пограничников, знавших к нему подходы, сделать это было крайне сложно. Георгий Самойленко получил приказ подобрать группу из опытных бойцов и провести к мосту саперов.

Два дня ушло на подготовку. Кавалеристы и оставшиеся в живых пограничники с трудом сдерживали натиск противника. Вот если бы удалось взорвать мост, чтобы к врагу не шла подмога…

– Оставили в штабе документы, нагрузились взрывчаткой, сделали себе кули из камыша для маскировки и, босые, пошли к мосту, – вспоминает Георгий Иванович.

Их было семеро. Шли на верную смерть. Даже если бы каким-то чудом удалось подойти к мосту и взорвать его, как уйти потом живыми? Георгий Самойленко не скрывает: «Да, было страшно. Но надо идти».

Глухой ночью по реке спустились к мосту. По нему то и дело проезжали повозки, шла пехота. У края моста топтались у пулемета двое румын. Сапер из группы Самойленко разрезал металлическую сетку, установленную румынами на случай диверсии. Быстро заложили под опоры моста взрывчатку.

– Укрыл сапера плащом, и он зажег бикфордов шнур, – вспоминает те минуты Георгий Иванович. – Ну вот, казалось бы, можно уходить. Но было страшно: вдруг взрывчатка не сработает?