Леонид Жариков - Повесть о суровом друге

"Где он, бог, покажи мне его?" - вспомнил я слова Сиротки. И мне захотелось так же смело сказать: "Где бог? Васька сказал, нема бога!"

У кого бы узнать: есть ли бог? Спросить у матери - заругает, а у отца и спрашивать нечего - в церковь он не ходит.

Вдруг меня осенила догадка: "Что, если самому поговорить с богом?"

Не спуская глаз с иконы, я подошел к ней. Николай-чудотворец хмуро смотрел на меня. Тихо, чтобы чудотворец не совсем отчетливо разобрал мои слова, я спросил:

- Бог, тебя нема, да?

Ожидая разящего громового удара, я втянул голову в плечи и зажмурился. Все было тихо. Я пощупал язык - не отсох ли? Язык шевелился.

- Нема бога! - повторил я громче.

Святой тупо глядел на меня темными пятнами очей.

- Нема бога! Бога нема! - выкрикнул я. На душе стало легко и весело. - И не было бога, одни картинки! - продолжал кричать я, ударил ногой в дверь и выскочил во двор.

Ярко светило солнце, и небо над головой показалось мне просторнее, чем было.

- Бога нема! - завопил я на всю улицу и увидел на заборе рыжего Илюху. Он смотрел на меня, испуганно вытаращив глаза. Челюсть у него отвисла.

- Ну, чего уставился? Нема твоего бога, и ангелов нема!

Илюха хотел перекреститься, но от страха не сумел, спрыгнул с забора и пустился наутек.

- Держи Илью-пророка! - закричал я вдогонку и, веселый, побежал через дорогу к Ваське.

Но вдруг у Васькиной калитки я с разбегу чуть не ткнулся в живот Загребаю. Городовой сцапал меня за шиворот:

- А ну стой! Это кто тебе сказал, что бога нема? Идем к отцу!

- Я больше не буду, дяденька...

- Врешь... Ишь разбаловались - бога нема! Отвечай: православный?

- Православный.

- А ну перекрестись!

Я торопливо осенил себя крестом раз, и другой, и третий.

- Скажи: "кукуруза".

- Кукуруза.

- Прочитай "Отче наш".

Я затарахтел заученное:

- Отче наш иже еси на небеси, да святится имя твое, да будет воля твоя...

- Стой!.. Понял теперь, что бог есть?

- Понял...

- Хочешь его увидеть?

- Х-хочу, - машинально пробормотал я.

Внезапно городовой поднес к моему лицу огромный волосатый кулак.

- Вот бог, видел?

Я молчал, глядя на грязный, пахнувший солеными огурцами кулак. Городовой держал его у самых моих бровей, закрыв от меня весь свет.

- Что это? - спросил он грозно.

Я не знал, как отвечать. Городовой закричал:

- Я спрашиваю, что это?

- Б... бог, - испуганно выговорил я.

- То-то же... Я тебе покажу, бога нема! Ишь интильгенты!

Городовой дал мне подзатыльник, и я помчался что было духу к Ваське.

Глава третья

КРАСНЫЕ МАКИ

Вихри враждебные веют над нами,

Темные силы нас злобно гнетут.

В бой роковой мы вступили

с врагами,

Нас еще судьбы безвестные ждут.

1

Миновала зимушка-зима; отсвистели вьюги, растаяли надоевшие за зиму, покрытые копотью серые равнины снега в степи за поселком.

Пришла весна.

По крутым склонам каменного карьера снежной россыпью, белым кружевом цвели заросли дикого терна. Чуть подальше, где спускались к речке еще не зазеленевшие огороды, за низкими заборами отцветали абрикосы, вишни, сливы. Земля под ними была усеяна душистыми лепестками. В густой листве сиреневых кустов звенели синицы, пели зяблики, порхали щеглы. От речки доносилось кваканье лягушек, с утра до ночи звучал их разноголосый хор. Не было сил удержаться - манило в степь.

С весной пришла к нам радость - вернулся отец.

Всю зиму он скитался где-то по рудникам: искал работу, да напрасно. С тех пор как отцу выдали "волчий билет", его нигде не принимали. И что это был за билет? Куда отец не придет, ему говорят: "Проваливай. Хорошо "Марсельезу" поешь, пойди еще попой".

Так и воротился отец ни с чем, худой, бородатый. Пиджак на нем был драный, а сапоги ношеные-переношеные, какие-то рыжие, со стоптанными каблуками и без подметок. Если бы отец не улыбнулся, входя, мы с мамкой не узнали бы его.

Гостинцев отец не привез. В пустых карманах пиджака я только и нашел огрызок карандаша да за подкладкой нащупал пачку каких-то красных листков с надписью: "Российская социал-демократическая рабочая партия". Я украдкой вынул один. На листке был стишок:

Царь ты наш русский,

Носишь мундир прусский.

Все твои министры

На руку нечисты.

А все сенаторы

Пьяницы и воры,

Флигель-адъютанты

Дураки и франты.

Сам ты в три аршина

Экая скотина...

Дальше прочитать не удалось: вошел отец. Я успел положить листок обратно за подкладку, а в пиджаке запутался.

- Воришку поймал, - весело проговорил отец, входя. Он был добрый, чувствовалось, что соскучился по нас - Ты что в чужих карманах ищешь?