Сергей Бабурин - Страж нации. От расстрела парламента – до невооруженного восстания РГТЭУ

Настораживал также скрытый от общественности, кулуарный способ решения судеб наших народов. Мы опять ждали, когда нас поставят перед очередным фактом достигнутых в кабинетной тиши договоренностей, который каждый будет трактовать по-своему. Где открытый и честный анализ альтернатив, серьезное обсуждение моделей объединения органами государственной власти, облеченными доверием народа?

Было очевидно, что процесс реинтеграции будет продолжен в направлении трансформации государственного союза в некую форму единого федеративного государства, т. е. Российско-Белорусской Федерации. Поэтому Конституционный договор вполне мог бы просуществовать до принятия новой Конституции нового федеративного государства.

Уже во второй половине июня 1997 г. парламенты наших стран могли собраться еще раз с тем, чтобы подвести итоги работы Объединенной комиссии и организовать торжественное подписание Конституционного договора президентами России и Белоруссии. Естественно, общей Конституции у нас в этом случае не было бы, ее должен был заменить Конституционный договор. Зато было бы единое гражданство, при сохранении национального. Появился бы общий парламент (по типу Европарламента), избираемый населением на всеобщих выборах, который будет принимать общие обязательные законы по строго определенному кругу вопросов. Таким образом, формировались бы единое законодательство, система общих наднациональных судов, в т. ч. по арбитражным делам.

2 апреля 1997 г. совместного заседания парламентов Белоруссии и России не состоялось, хотя в Минске были к нему готовы, Государственная Дума России приняла официальное решение о его проведении, а члены Совета Федерации России получили накануне телеграмму, вызывающую их в Москву (к концу того же дня они получили и официальную отмену заседания). Более того, предварительно согласованные между полномочными представителями документы подверглись 1 апреля по инициативе российской стороны пересмотру. В назначенный день состоялось лишь заседание Высшего Совета Сообщества Беларуси и России, а также в торжественной обстановке были подписаны российско-белорусские документы.

Перипетии российско-белорусского сближения требуют отдельного исследования, поэтому ограничусь краткой констатацией.

Договор о Союзе Беларуси и России на самом деле был подписан президентами обеих республик, и произошло это 28 марта 1997 г. в Москве после завершения встречи глав государств — участников СНГ.

Вначале текст договора затребовал и, прочитав, подписал А.Г. Лукашенко, сразу после этого улетев в Минск. Когда об этом доложили Б.Н. Ельцину, он тоже приказал принести документ, молча его прочитал и так же молча подписал.

Конечно, протокол растерялся. Нестандартность ситуации (под договором стояла дата 2 апреля) прикрыли словами о «парафировании» текста главами государств. 31 марта официальная копия договора по поручению Президента России была представлена его помощником Д.Б. Рюриковым в Федеральное Собрание. Подписи президентов были корректно убраны, остались лишь визы М.В. Мясниковича и В.М. Серова.

Занимаясь подготовкой назначенного на 1 апреля 1997 г. заседания Парламентского Собрания Сообщества Беларуси и России, я специально позвонил 31 марта Д.Б. Рюрикову, спросив, не повторится ли история 1996 г. с «трансформацией» текста договора, и получил соответствующие заверения, что не повторится.

Увы, утром 1 апреля «чудеса» начались (Д.Б. Рюриков был отставлен через два дня). Договор в прежнем его виде исчез, появился вобравший в себя основное содержание проект Устава будущего Союза, Договор протокольного характера и вспомогательный Меморандум.

Для убеждения в необходимости все это по новой подписать, в Минск отправили И.П. Рыбкина. Предлагали вначале лететь В.С. Черномырдину или А.Б. Чубайсу, но первый отказался, сославшись, что ничего в этом не понимает, а второго А.Г. Лукашенко на дух не переносил. И.П. Рыбкин несколько часов сидел в аэропорту Внуково-2, ожидая, пока выправленные документы ему привезет Б.А. Березовский, а потом в Минске долго пробивался к Лукашенко. Как и чем он убедил белорусского лидера история умалчивает. С трудом, но тот согласился вновь прилететь в Москву.

Новые российско-белорусские документы 2 апреля 1997 г. в Кремле были подписаны, началось «всенародное» обсуждение проекта Устава. В своем заявлении от 14 мая 1997 г. Государственная Дума России выразила сожаление о том, что воссоединение двух братских народов в рамках единого государства не обозначено в Договоре и проекте Устава как важнейшая цель интеграции.