Виталий Пенской - Полоцкая война. Очерки истории русско-литовского противостояния времен Ивана Грозного. 1562-1570

В Литве сразу поняли, чем угрожает Полоцку и Витебску Ивангород 41. Однако сборы литовские долги, пока литовские паны судили-рядили, искали деньги и собирали войско, крепость была отстроена, оснащена нарядом, припасами, а оставленный в ней на годование гарнизон освоился на новом месте. И когда в конце февраля 1536 г. королевское войско подступило было к Ивангороду «со всяким нарядом ратным», «хотеша дом святого Иванна Предтечи и чюдотворца Николы и святого царя Константина (названия трех иван-городских церквей. – В. П.) разорити, да воевод великого князя Ивана Васильевича и моужеи себежан мечю предати и в плен вести», то оно потерпело поражение 42. В ходе мирных переговоров в начале 1537 г. русские дипломаты согласились отдать литовцам земли Гомельского уезда, однако отстояли и Ивангород на Себеже, и другую крепость на порубежье, Заволочье, что была поставлена в 1536 г. к востоку от Ивангорода на «озере Подца, а остров Груда» 43. Тем самым, хотя война и закончилась как будто вничью, однако в стратегическом плане Москва переиграла Вильно. Уступив малозначимый Гомель с уездом, она сумела сохранить хороший плацдарм для наступления на Полоцк в будущей войне.

В истории с Ивангородом на Себеже и Заволочьем стоит обратить внимание на любопытное наблюдение, которое сделал А.И. Филюшкин. Исследователь отмечал, что с конца XV в. фокус притяжения военно-политических усилий равно Москвы и Вильно постепенно смещался к северо-западу. «Если наложить на карту зоны территориальных споров России и Литвы в конце XV – середине XVI в., – писал он, – то мы видим, как они смещаются вдоль русско-литовской границы с юга на север, от Верховских и Северских земель к Смоленску». И далее историк отмечал: «Территория, где русские и литовские дворяне еще не делили земли с помощью оружия, по сути оставалась только одна – Полоцкая земля» 44. И если в ходе Стародубской войны Москва не сделала попытки взять Полоцк, то она подготовила хороший плацдарм для наступления на него в будущем, закрепив за собой Ивангород-на-Себеже и Заволочье. В Вильно же с окончанием войны успокоились и, по существу, оставили без должного внимания этот шаг Москвы. В том, что в ходе мирных переговоров была допущена ошибка, литовским властям пришлось убедиться спустя четверть столетия.

Как развивались события на «литовской украйне» после подписания перемирия в 1537 г.? Посольские книги позволяют представить, что творилось на порубежье в эти, казалось бы, мирные годы. А состояние дел здесь можно без особого преувеличения охарактеризовать как «ни мира, ни войны». Не успели просохнуть чернила на перемирных грамотах, а «малая» война на границе возобновилась 45.

Причины подобного рода конфликтов понять несложно. Когда отсутствовала четко очерченная на местности и закрепленная на бумаге линия границы, а границы земельных владений и прочих хозяйственных угодий определялись обычаем, причем границы эти в силу естественных причин были подвижны, избежать столкновений между жителями порубежья было практически невозможно, особенно тогда, когда менялась государственная принадлежность той или иной территории. Если раньше споры по вопросу о принадлежности и праве использовать спорные угодья и земли решались обычно полюбовно, оставаясь проблемой местного уровня, то теперь ситуация менялась. В земельные и иные подобные споры вмешивалась большая политика, границы земельных владений и «ухожий», лесов и вод, закрепленные в договоре, становились неизменными раз и навсегда. Нужно было успеть закрепить за собой спорные участки, даже если ради этого нужно было прибегнуть к силе, или, на худой случай, извлечь максимальную выгоду с угодий, удержать которые представлялось труднодостижимым делом. Рост напряженности и ожесточенности порубежных споров на границе становился неизбежным. И хотя на словах обе стороны изъявляли желание урегулировать все возникающие споры, дать управу обиженным, оскорбленным и ограбленным, возместить ущерб и вообще навести порядок в приграничных землях, дальше слов и деклараций о добрых намерениях дело не шло 46.

Впрочем, далеко не всегда проблема упиралась в некую злую волю в столицах или на местах. Ведь процедура демаркации границы, которая могла как минимум снизить накал страстей, по тем временам была весьма трудоемкой и затратной операцией, требовала больших организационных и материальных усилий, вовлечения десятков и сотен людей. Историк В. Кивельсон приводит отрывок из наказа, в котором отправленному для межевания спорных земель сыну боярскому предписывалось «взять… с собою тутошных и сторонных людей старост и целовалников, и крестьян, сколько человек пригож, да в тому стану велено сыскать накрепко большим повальным обыском многими людьми дворяны и детьми боярскими, и их прикащики, и старосты, и целовальники и крестьяны по евангельской заповеди… и тех обыскных людей имена и речи велено написать в список» 47.