И. Ярмизин - Средневековье - забытая история Запада. Том 3. Итоги эпохи

Вот что пишет известный алхимик ХХ века Эжен Канселье: «первый путь влажный, совершается с приведением философских реагентов в жидкое состояние, с использованием умеренных температур и стеклянной посуды, а второй, сухой, требует помещения тугоплавкой и огнеупорной чаши в пылающую печь, пещь огненну. При совершении этого действа вместо цветовых явлений наблюдаются странные скрипы и свисты».

Нужно отметить, что даже первый, влажный и самый безопасный способ Великого Делания, совершавшийся с приведением реагентов в жидкое состояние, использованием умеренных температур и стеклянной посуды, был совсем не безобиден. Виной тому и техника безопасности, которой, почитай не было в то время, и технологический процесс, включавший в себя работу со многими опасными веществами. Например, с гремучей ртутью, – компонентом, применяемым сегодня во взрывателях снарядов и ракет. Малейшее отклонение от условий протекания реакции влечет за собой неминуемую катастрофу. Можно лишь вообразить картину, когда абсолютную тишину ночи средневекового города то и дело разрывают мощные взрывы, – это взлетают на воздух подземные лаборатории «чернокнижников», выбрасывая реагенты, колбы и полученную в результате трансмутации первоматерию вместе с трупами неудачников. Выбрасывают практически из-под земли, как из преисподней. Трудно даже представить себе, какое впечатление производили эти «фейерверки» на людей, никогда не видевших взрыв и даже не представлявших, что таковой может быть.

Но обычно трагедии, конечно, происходили не столь эффектно. Спокойно, почти меланхолично городская газета французского Авиньона три века назад сообщала: «Аббат Шапати думал получить философский камень, но на его беду тигель разорвало, и металл плеснул ему в лицо, на руки и одежду. Аббат выскочил на улицу и, как безумный, бросился в реку, но ничего не помогло: так он и сгорел заживо, как последний грешник, в году 1706».

Собственно, речь тут даже не идет о чрезвычайных происшествиях. Сам по себе труд алхимика постоянно велся «на грани». Вот что говорит «инструкция по производству работ»: «Когда из сосуда послышится шум, как от кипения воды, – глухое ворчание земли, чьё нутро раздирает огонь, – готовьтесь к борьбе, сохраняя всё своё хладнокровие. Вы увидите дым, голубой, зелёный, фиолетовый огонь, услышите один за другим несколько взрывов».

И, наконец, есть еще третий, совсем редкий, моментальный путь. Здесь риск становится почти фатальным. Достаточно сказать, что для успеха требуется воистину фантастическая удача, – внезапное попадание молнии, уловленной в земной атмосфере во время грозы. К тому же для завершения работы было необходимо, чтобы сам экспериментатор остался в живых.

Почему обычный процесс растягивался на долгие годы? Это зависело, в частности, от того, что подготовка каждого вещества проводилась с величайшей тщательностью. Так, сурьму необходимо было подвергнуть… воздействию планет, причем находящихся в определенном положении на небосводе. Учитывалось благотворное воздействие Солнца, Луны, ряда небесных тел и созвездий. Лишь после этого должным образом приготовленный антимоний становился пригодным к употреблению; его представляли в виде юной девы, сравнивавшейся с Суламифью из «Песни песней» Соломона, про которую сказано, что она «черна, но красива».

При этом, в отличие от современных ученых, алхимик не только наблюдал явления, возникавшие в реторте или тигле, но одновременно и переживал их.

Алхимия и бессознательное

После средневековья интерес к алхимии постепенно угасал и к ХХ веку о ней практически забыли, вспоминая лишь иногда как о забавном артефакте, свидетельствующем об отсталости и невежестве эпохи.

Возрождение интереса пришло, откуда и вовсе никто не ждал. Известнейший психоаналитик, Нобелевский лауреат Карл Юнг «вдруг» сфокусировал свой научный интерес на алхимии. Ей он посветил пять томов своих фундаментальных трудов. Наберясь терпения, сродни самим алхимикам, он потратил три последних десятилетия своей жизни, пытаясь проникнуть в святая святых этого загадочного искусства. Но уже с точки зрения аналитической психологии.

Юнг заметил, что символы, которые являются его пациентам в снах, похожи и даже аналогичны тем, которые видели средневековые алхимики в ходе Великого Делания. Разница лишь в том, что для современного психоанализа они – проявление коллективного бессознательного, а в старые времена – одно из свойств металлов.