Михаил Тихомиров - Труды по истории Москвы

Объясняется это прежде всего тем, что не было нужды большой для определения этих бумаг – большинство бумаг датированы. Если они не датированы, то сомнение в принадлежности к тому или иному времени чаще всего уничтожается просмотром бумаги, тогда как уставный почерк, которым писали на пергамене, не может этим методом пользоваться. Наконец, сама скоропись различалась между собой настолько, что на глаз мы можем сказать примерно, что это XVI в., первая половина, вторая половина XVII в. и т. д. Я укажу, однако, несколько таких особенностей скорописи, которые должны в какой—то мере помочь разобраться в этом.

Прежде всего, чем больше мы знакомимся с письмом XVII в., тем у нас оказывается, с одной стороны, больше выносных букв, а с другой стороны – все большее и большее пропадание титла для выносных букв. И когда вы увидите, что писец не употребляет или мало употребляет титла, то всегда можете быть уверены в относительно позднем происхождении памятника.

Вторая особенность. Если вы присмотритесь к письму XVI в., вы увидите, что там существовали некоторые характерные буквы.

Пожалуй, самой характерной буквой XVI в. является «д» с длинными хвостами. Довольно широко распространяется в это время буква «юс» с четким, правильным написанием.

Для XVII в., особенно конца века, пожалуй, самой распространенной характерной буквой является буква «ж» с ярко выраженным полукругом в передней части.

Надо сказать, что как в XVI, так и в XVII в. мы отличаем различного рода почерки. Но для XVII в. характерна для делового письма не только округлость, но и чрезвычайная связанность букв между собой.

И как бы в противовес тому, что я сказал о чрезвычайной связанности почерка, со второй половины XVII в. в скорописи появляется разделение на слова, то разделение, которое отсутствует в XVI в., когда каждое слово пишется без разделения, в силу чего нам трудно написать даже строчку в стиле XVI в.

Если вы присмотритесь в целом к начертаниям всех букв скорописи XV–XVII вв., то увидите, что к концу XVII в. почти все буквы уже принимают те начертания, которые мы имеем в скорописи нашего времени.

Теперь, если от этого общего рассмотрения скорописи мы обратимся к вопросам археографии, то мы увидим, сколько трудностей встанет перед нами – и не только в смысле письма и передачи его, но и в смысле издания текстов XVI–XVII вв.

Первый вопрос, который возникает прежде всего: как издавать документы» Если вы возьмете старые издания, допустим «Акты Археографической экспедиции», «Акты исторические» и т. д., то увидите, что каждый документ издавался целиком.

Если вы возьмете современные издания, то к своему удивлению увидите, что эти современные издания полны пропусков. Я бы высказался за издание полностью.

Второй вопрос, который возникает здесь с чисто археографической точки зрения: как поступить с самим текстом»

Этот вопрос, интересный и важный, вызвал большую дискуссию. Если встать на точку зрения некоторых публикаторов, то окажется, что, если у вас имеется какое—нибудь в тексте слово, для вас непонятное, которое вы считаете искаженным, вы должны этот текст тотчас же исправить. Причем вы имеете право исправить его без сноски, без того, чтобы в этой сноске показать, почему вы должны текст исправить.

Например, вы встретили такое слово: «гдру», вы его исправите на «гдрю». В чем тут загвоздка» Если написано «гдру», это могло быть указанием, что писал белорус или украинец – для него характерна отверделость «р». Исправив лишь одну букву, вы выбросите то, что может дать указание на автора письма, обращавшегося с такими словами.

Что же в этих случаях делать» По—видимому, текст надо издавать таким образом, как делается, например, при издании летописей. Написано: «приехал въ Москтву». Обозначить сноску: В рукописи: въ Москтву.

Почему это нужно соблюдать, хотя с виду это археографическая мелочь» Потому что, особенно в документах ранних, встречаются такие слова, такие выражения, которые нам кажутся ошибочными, но которые в действительности дают указание и на писца, и на то, откуда он произошел.

В частности, в документах новгородских даже XVII в. мы встречаем обмен «ять» и «и». Человек мог написать вместо «на св]т]» – «на свит]». Вы, имея такой документ, в котором могут быть заменены и «ц» на «ч», можете быть уверены, что это – новгородский документ, из Новгородской области.

Видимо, следует учитывать и то, что наши познания документов, их смысла, еще несовершенны, хотя мы думаем о себе, что мы во всеоружии науки. А я уверен, что лет через пятьдесят наши издания будут так же критически разбираться, как мы проделали это с изданиями наших предшественников.