Звездин Василий Иванович (1836-1920-е) – русский художник-иконописец.
Из очерка «Старший» в составе «Семейной хроники Игнатьевых» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Весть о том, что Бирюков выдает дочь замуж за диаконского сына, на селе была воспринята простыми людьми, т. е. крестьянами, как мезальянс: выдача замуж богатой невесты за бедняка. Если рассуждать по-житейски, по бытовому образу жизни жениха и невесты до их замужества, по существу, это так и было: сословие было одно – духовное, но положение материальное внутри его различное – у одной и той же кассы у одного три доли, у другого – одна. Грубое сравнение их быта: в одной семье за обедом у каждого отдельный столовый прибор, в другой – на столе одна миска, из которой ложки непосредственно направляют содержимое по различным ртам. Кроме того, основы семейного уклада и внутрисемейные отношения были различными, в некоторых отношениях до противоположности. Поскольку жених, принимая сан священника, выходил в материальном отношении на уровень привычного для невесты быта, по крайне мере в потенциальном отношении, то считалось, что с этой стороны всё благополучно; что же касается некоторых специальных особенностей в прежнем укладе и семейных привычках жениха и невесты, то считалось, что время выровняет их, так сказать, нивелирует. Отсюда было общее мнение, что сочетание получилось не плохое, и можно ждать спокойной и обеспеченной жизни у молодых.
Свадьба, наконец, была сыграна пышно: с шаферами, подарками и пр. Когда установились интимные отношения между женихом и невестой: незадолго до свадьбы, или ещё с детских – остались их тайной. Может быть, жених потому и был два года учителем, что ждал невесту, когда она закончит епархиальное училище и выйдет в брачный возраст: она вышла замуж через год по окончании епархиального училища» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 708. Л. 19 об.-20 об.
В очерке «Старший» в составе «Семейной хроники Игнатьевых» в «пермской коллекции» воспоминаний автора: «Говоря о свадьбе старшего брата, нельзя не вспомнить о двух наших подвижниках тех лет. Сентиментально в духе Стерна, родоначальника, как нам говорили, сентиментализма, но зато справедливо. Речь идет о Бурке и Воронке. Милые наши лошадки! Досталось им с этой свадьбой: не выходили они из хомутов. Как сейчас вижу их: Бурко в корню, а Воронко в пристяжках. Вот бегут они трусцой: Бурко, опустив голову, а Воронко ещё гоглится.
По подсчетам за лето они вогнали тысячу вёрст. Как погиб Бурко – не известно, а Воронко сгиб от сапа» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 708. Л. 20 об.-21.
Стерн Лоренс (1713–1768) – английский писатель XVIII века, священник.
Там же: «В скором времени после свадьбы молодые уехали в Екатеринбург, где жених должен был рукополагаться во священники. Здесь они снялись до рукоположения или у Метенкова или у Москвина. Фотограф снимок отпечатал в розовых тонах со цветами. И сняты они здесь счастливые, молодые. Как всё-таки хороша молодость, как утро ясного дня! Назначение было дано в Сугояк, в шести верстах от Течи. Любопытно, что до этого времени ничего не было слышно о Сугояке.
О[тец] Владимир сделал всё для устройства молодых до последней поварёшки. В Сугояке в доме священника были комнаты: просторная кухня с сенями, столовая, спальня, зал, кабинет, прихожая с парадного входа, веранда. Все комнаты были меблированы полными гарнитурами венской мебели, столов, разных занавесок, дорожек, тюля; в спальне – кровать и др. принадлежности. Полные сервизы – столовой и чайной посуды. Лошадь с седлом. Сундуки с одеждой. Всё! Это было дело рук тестя. Даже прислугу на первых порах им нашли: из Баклановой – стряпку Агафью, из Кирдов – работника Проню.
Настал день поздравления с новосельем, и вот родителей наших бурко и воронко повезли с хлебом и солью в Сугояк, а потом туда наехали семьи жениха и невесты. Любопытно, как реагировало население Сугояка на появление такого количества новых людей. Мужская молодежь в то время одевалась преимущественно на русский народный манер: красная рубаха, плисовые шаровары, пояс с кистями, сапоги. И вот, когда в таком виде нагрянуло несколько таким образом одетых молодых людей, то среди населения пошёл слух о том, что приехали «крашельшики» красить церковь.
С этого момента, примерно, на двадцать лет Сугояк включился в состав теченской «поповки».
Как определить отношения между новой родней? Между детьми была дружба, но дети Иконниковых не солидировались никогда с Бирюковыми в том, что была в них специфически бирюковское, что определялось словом «бирючата». Дети Бирюковых не называли Петю иначе, как Петенька. Когда Петя поступил учиться в Камышловское дух[овное] училище, Андрюша Бирюков сразу показал кулак с предупреждением, что если кто хоть пальцем заденет Петю, то… Детям, особенно девочкам, было неприятно, что их отец был груб с другими детьми. Так, когда Петя однажды присутствовал случайно за обедом у Бирюковых и отец начал по своему обычаю «хвалить» его: «мать, наложи ему каши»… дети, видимо, с опасением уговаривали: «папочка, не надо!» Уговаривала и матушка: «Володенька, не надо», но самодур у неё был во власти своей стихии. Когда в 1914 г. объявлена была война, он всё-таки не удержался и сболтнул в семье: «Идёмте бить»… имелась в виду жена А. Ф. Иконникова немецкого происхождения. Это была, конечно, шутка, но грубая, самодурская. Когда его дома не было, дети звали к себе: «идём к нам – папы нет дома». Когда ходили по большим праздникам с крестом, он имел обыкновение подсчитывать свои суммы в доме диакона (последний пункт) и давались детям деньги на пряники. Зятя он звал Александром Алексеевичем и по отношению к нему был всегда корректен. По отношению к нашему отцу он был деликатен, но общался на ты и называл диаконом. Исключительно предупредительным был в отношении к нашей матери. Как относился к нему наш отец? Они вместе работали всю жизнь, и он привык к его самодурству, хотя оно явно претило его взглядам. И такова сила привычки: смерть протоиерея (он умер раньше отца на год с небольшим) так подействовала на него, что он растерялся и потерял душевное равновесие: у него началось легкое умопомешательство. Началось с того, что он стал жаловаться по поводу смерти протоиерея: «Вот, что наделал, вот, что наделал». Протоиерей ещё не умер, а он сказал трапезникам, чтобы они звонили с извещением о смерти. Сам стал распродавать разные вещи, готовясь к смерти» // ГАПК. Ф. р-973. Оп. 1. Д. 708. Л. 21–23 об.
Читать дальше