Василий Игнатьев - «DIXI ET ANIMAM LEVAVI». В. А. Игнатьев и его воспоминания. Часть II. Камышловское духовное училище на рубеже XIX-начала XX веков

[ [31] Там же автор описывает облик П. Н. Лаврова: «Небольшого роста, тщедушный, худой; особенно бросались в глаза его тонкая шея, на которой, казалось, как на спичке, была посажена голова – таков был его наружный вид. И при этом он был для учеников грозой. Ещё не поступив в училище, мы через братьев знали, что в нём (училище) есть грозный инспектор, и это именно – Пётр Николаевич. И при первой же встрече с ним ученики инстинктивно чувствовали властную силу этого человека, которая подчиняла их себе и предупреждала: остерегайся нарушить дисциплину в училище и попасть этому человеку на суд за нарушение порядка. В чём была такая сила у этого человека? У него были орлиные, да, иначе нельзя сказать, глаза: он проникали внутрь человека, они втягивали в себя того, на кого они были направлены, они гипнотизировали, подчиняли. Вот почему часто бывало так, что вдруг во время какого-либо шума, сутолоки, к чему склонна бывает молодёжь, врезается острый взгляд П. Н. – и мгновенно водворяется мёртвая тишина» // Там же. Л. 6–6 об. ]

… Под инспекторским попечением П. Н. автор сего находился в течение двух с половиной лет. Если к кому так удобно и заслуженно для характеристики его следовало бы отнести красноречивое выражение «недреманное око», то отнести его нужно именно к Петру Николаевичу. У него было какое-то чутьё немедленно являться туда и в тот момент, когда требовалось его «недреманное око», причём он никогда не повышал своего голоса, никогда не проявлял торопливости и горячности при ликвидации того или иного проявления его подопечными учениками недисциплинированности: шумят ли они в неположенное для этого время, или затеяли какую-либо возню и свалку типа чехарды, достаточно ему было показаться и направить на это свой острый взгляд, как водворялся общий порядок. Око П. Н. было на самом деле «недреманным»: нам было известно, что он, подобно луне, проходящей по небу в «час дозора», поздно вечером, когда мы погружались в сон, обходил снаружи здание в той части его, где были внизу расположены спальные комнаты и заглядывал в них, чтобы убедиться, что все ученики его спят.

О магическом влиянии и магической силе П. Н., воздействующей так таинственно на молодежь, известно была даже за окнами духовного училища. Об этом знали, например, «городчики» – ученики городского училища, и для них его фамилия являлась грозным предостережением от разных неблаговидных поступков. В городе издавна велась «война» между «городчиками» и «духовниками» [32] «Духовники» – учащиеся духовного училища. на подобие войны между племенами метекки (?) и капулетти в известной драме У. Шекспира «Ромео и Юлия». [33] Имеется ввиду два враждующих старинных рода – Монтекки и Капулетти в трагедии У. Шекспира «Ромео и Джульетта». Никто не смог был сказать, из-за чего она шла, что не поделили эти мальчики, но она шла и принимала иногда такие острые формы, что духовное училище, здание его было чем-то вроде крепости, а выход из него был для «духовников» связан с опасностью, что вот-вот где-то из-за угла их кто-то подстерегает и покажи только нос, в спину вышедшему полетят камни. Положение не из романтических или лучше сказать – романтическое, но всегда предостерегающее, как это было при покорении Кавказа, что нужно помнить, что «чеченец ходит за горой». Это вело к тому, что «духовники» выходили в город группами, если нужно было отойти от училища подальше, а иногда даже в сопровождении кого-либо из товарищей-смельчаков, которые существовали под кличкой «отчаянных». Передавали, что однажды П. Н. как раз появился неподалёку от училища, когда группа «городчиков» готовилась напасть на «духовников», но один из них увидел подходящего Петра Николаевича, и достаточно ему было крикнуть: «ребята, Лавров», – как вся «шайка бандитов» рассеялась, как дым.

П. Н. преподавал Новый Завет во втором классе, т. е. евангельские истории. Теперь невозможно вспомнить, чем он покорил «духовников» своим преподаванием, да и сами они, не искушённые в анализе и критике едва ли смогли бы точно определить, что же им так понравилось в его преподавании, но из «поколения» в «поколение» передавалось, что «он хорошо говорит». Какое содержание вкладывалось в эти слова: то ли то, что у него речь была чистая, гладкая, спокойная; то ли то, что он говорил образно – теперь не припомнить, но одно осталось непреложным, что за ним, так и осталась в памяти репутация хорошего учителя.

[ [34] В очерке «Пётр Николаевич Лавров» в составе «Заметок о педагогическом составе Камышловского духовного училища» в «свердловской коллекции» воспоминаний автор дополняет: «В отличие от других преподавателей, которые носили сюртуки, П. Н. носил пиджак с закрытым воротом и всегда был одет отменно «джельтменски» // ГАСО. Ф. р-2757. Оп. 1. Д. 385. Л. 7 об. ]