Грета Ионкис - Прикосновения. 34 эссе о внутреннем величии

А вот мнение Гейне: ”Протестантство оказало самое благое влияние, способствуя той чистоте нравов и той строгости в исполнении долга, которую мы обычно называем моралью”.

Лютер осудил роскошь и приучил свою паству к скромности. Если сравнить католические храмы и протестантские кирхи, сразу можно почувствовать разницу. У русского поэта Фёдора Тютчева, долго находившегося в Германии на дипломатической службе, есть такие стихи:

Что касается заслуг Лютера, то не следует забывать, что он дал своему народу главное – современный язык. Он дал его вместе с Библией, над переводом которой работал долгих двенадцать лет. Ведь до него языком церкви и образованных людей, в том числе гуманистов, был латинский, который народ не понимал. Работая над переводом Библии, Лютер продемонстрировал поразительное чувство языка. ”Все выражения и обороты, принятые в Библии Лютера, – немецкие, и писатель всё еще может употреблять их и в наше время”, – свидетельствовал в середине XIX века Генрих Гейне. Шедевром немецкой прозы называет Ницше Библию великого проповедника Лютера: ”Она вросла в немецкие сердца”. Лютер наставлял учиться родному языку ”у матери в доме, у детей на улице, у простолюдина на рынке и смотреть им в рот, как они говорят, и сообразно с этим переводить, тогда они уразумеют и заметят, что с ними говорят по-немецки”. Народное красноречие явственно и в его проповедях, посланиях и памфлетах. Опираясь на традицию народных песен, Лютер создавал религиозные гимны и псалмы. Он любил музыку, и песни его были мелодичны. Он сочинил лютеранский церковный гимн ”Наш Бог – нерушимая крепость”, который называют Марсельезой Реформации. Любопытно, что романтик Новалис в своем трактате ”Христианство и Европа” назвал переворот, совершенный Лютером, филологическим . ”Переписав Библию и песнопения, он решительно изменил содержание христианства”. Роль Лютера в развитии немецкого языка можно уподобить роли Ломоносова и Пушкина в создании русского литературного языка. Томас Манн поставил имя Лютера рядом с именем Гёте, называя обоих великими творцами родного языка.

Лютер – фигура неоднозначная. Гейне, пытаясь определить значение Лютера для немцев, для истории, отмечал его сложность, но главное, на что он указал: Лютер – не только самый большой , но и самый немецкий человек в истории Германии, что в его натуре грандиозно сочетались все добродетели и все недостатки немцев. Эта характеристика объяснит нам многое и в немецком менталитете, потому прошу обратить на нее внимание. Гейне точно обрисовал двойственный характер лютеровой натуры: ”Он обладал качествами, сочетание которых крайне редко и которые обыкновенно представляются нам враждебно противоположными. Он был одновременно мечтательным мистиком и человеком практического действия. У его мыслей были не только крылья, но и руки. Он говорил и действовал. Это был не только язык, но и меч своего времени. Это был одновременно и холодный схоластический буквоед, и восторженный, упоенный Божеством пророк. […] Этот человек, который мог ругаться, как торговка рыбой, мог быть и мягким, как нежная девушка. Временами он неистовствовал, как буря, вырывающая с корнем дубы, потом вновь становился кротким. Он был исполнен трепетнейшего страха Божьего, полон самопожертвования во славу Святого Духа. Он способен был погрузиться в область чистой духовности; и, однако, он очень хорошо знал прелести жизни сей и умел их ценить, и с уст его слетело чудесное изречение: „Кто к вину, женщинам и песням не тянется, на всю жизнь дураком останется“. […] В нем было нечто первозданное, непостижимое, чудодейственное, что мы встречаем у всех избранников, нечто наивно-ужасное, нечто нескладно-умное, нечто возвышенно-ограниченное, нечто неодолимо-демоническое ” (курсив мой. – Г. И .) .

Гейне связывает с деяниями Лютера начало новой эпохи в Германии: Реформация нанесла смертельный удар по феодальной системе. Лютер отделил Церковь от государства. Гёте, критически настроенный по отношению к Церкви и высшему духовенству, тем не менее, счел необходимым указать на долг Германии Лютеру. Незадолго до своей кончины в разговоре с Эккерманом он заметил, что еще не все поняли, сколь многим они обязаны Лютеру. ”Мы сбросили оковы духовной ограниченности, благодаря нашей всё растущей культуре смогли вернуться к первоистокам и постигнуть христианство во всей его чистоте. Мы снова обрели мужество твердо стоять на Божьей земле и чувствовать себя людьми, взысканными Господом”. Осуждая убогое протестантское сектантство, он призывает протестантов и католиков отдаться во власть ”великого просветительского движения, движения времени”, подчиниться ему, а оно должно привести к единению. И тогда ”мы мало-помалу от христианства слова и вероучения перейдем к христианству убеждений и поступков”.