Грета Ионкис - Прикосновения. 34 эссе о внутреннем величии

Науки как таковой не существовало. Что же касается учености, то главной заботой ученых мужей было слово. И это понятно. Как сказано в Евангелии от Иоанна: ”В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог”. Главной книгой была Библия. Причем на заре средневековья в основе обучения было слово звучащее, а не начертанное. Овладение грамотой до Х—ХII веков – вещь редкая. Слушать – слушаться – послушник, послушание как норма жизни.

Центр монашеской педагогики – это опыт молитв. И здесь был необходим тщательный тренинг. Карл Великий распорядился: ”Символ веры и молитву Господню должны знать все. Мужчин, которые их не знают, поить только водою, покуда не выучат. Женщин не кормить и пороть розгами. Стыд и срам для людей, называющих себя католиками, не уметь молиться”. Это VIII век.

Державное единство, как его понимал Карл, к которому он стремился, требовало со стороны церкви единых культурных действий. Перво-наперво началась выработка учительского канона (канонический текст Библии, свод реформированных литургических обрядов, образцовый сборник проповедей на все случаи – всё это нужно было подогнать, затвердить, застолбить, встроить во ”всеобщее” сознание). И комиссия при дворе Карла этим и занялась, канон был создан и действовал примерно до XV века.

При дворе Карла в Аахене была создана придворная школа, получившая позже в исторической науке название ”академии Карла Великого”. Потом при нем же она выросла в сеть школ. Это был питомник скороспелой культурной элиты, которой предстояло управлять франкской державой. Придворная школа для детей короля и высших вельмож, будущих государственных сановников, существовала у франков и раньше, но при Меровингах она служила, главным образом, воспитанию воинских доблестей, – при Карле Великом она стала служить обучению латинскому языку, классикам, Библии и семи благородным наукам. Учителями здесь были лучшие ученые, съехавшиеся со всех концов христианской Европы, учениками были франки из лучших родов, предназначенные Карлом для политической карьеры.

Если вы спросите, а что это за семь благородных наук , то я отвечу: грамматика, риторика, логика, этика, арифметика, геометрия, астрономия. А классики – это Вергилий, Гораций, Овидий. Император обязал духовенство открывать школы для всех сословий. Его инициативы просто потрясают. На дворе стоял VIII век, а Пётр I, которого тоже неспроста звали Великим, начал свои реформы на исходе ХVII-го. Так что помнить о Карле Великом стоит: не так уж много столь развитых личностей оказывается в разные времена у кормила правления.

Но еще более значительное влияние оказал на менталитет немцев Мартин Лютер. Это уже ХVI век. Родом из крестьянской семьи, отец его, правда, уже работал на медных рудниках, Мартин вырос в нищете и вопреки воле отца постригся в монахи. Монахом он оказался мятежным, восстал против католической церкви и Папы римского: Рим иначе как ”вавилонской блудницей” не называл. Он считал, что католическая церковь отступила от заветов Христа, погрязла в коррупции, разврате и других грехах. Уже будучи доктором теологии, он в 1517 году в день Всех Святых прибил к дверям храма в Виттенберге свои ”95 тезисов”. В течение месяца они распространились по всей Европе. Ведь открытие Гуттенберга уже состоялось, и печатный станок работал. Масштабы последствий своего выступления Лютер, возможно, и не представлял. Но Стефан Цвейг очень точно выразился: Лютера ”переполняет и распирает мощь и буйство целого народа”. Цвейг объяснил, почему именно Лютер возглавил Реформацию: ”Он мыслит, инстинктивно ориентируясь на массу, воплощая ее волю, возведенную до высшего накала страсти. С ним в сознание мира прорывается всё немецкое, все протестантские и бунтарские немецкие инстинкты, а поскольку нация принимает его идеи, он сам входит в историю своей нации. Он возвращает стихии свою стихийную силу”.

Его обращения к народу вызвали Крестьянскую войну, а понашему – пугачёвщину. Он этого не хотел. Лютер пытался остановить восставших крестьян, его не слышали. Обида жгла его. Тогда он поддержал князей, призвал их ”бить, душить, колоть восставших тайно и открыто, как поступают с бешеными собаками”. Всё обернулось большой кровью. Сто тысяч человек погибло. Великий гуманист Эразм Роттердамский упрекал Лютера: ”Крестьяне поверили тебе, а ты их предал!” Крестьянская война ”перепахала” Лютера: ”Я доныне думал, что можно управлять людьми по Евангелию. Но теперь я понял, что люди презирают Евангелие; чтобы ими управлять, нужен государственный закон, меч и насилие”.