Виктор Устинов - Украденная победа 14-го года. Где предали русскую армию?

Ленин, на заседании ЦК 24 января 1918 года, настаивал на немедленном подписании мирного договора с Германией. Его доводы были обескураживающими: «Несомненно, мир, который мы вынуждены заключить сейчас – мир похабный, но если начнется война, то наше правительство будет сметено и мир будет заключен другим правительством» [560]. Члены ЦК не поддержали Ленина, и тогда было решено всячески затягивать подписание мира с потаенной надеждой, что события на Западном фронте могут косвенно повлиять на улучшение положение дел и на Восточном фронте. Тактика затягивания переговоров о сепаратном мире какое-то время поддерживалась представителями Германии в Брест-Литовске и делалось это ими преднамеренно, чтобы оторвать Украину от России и заключить с ней отдельный мирный договор. Немцы, захватив большую часть Украины, стали вооружать казаков Дона для борьбы с большевиками, они также вооружали добровольческие белогвардейские отряды генерала Юденича на северо– западе России. Но как только немцы добились успеха в этом деле – мирный договор с Украиной был заключен 9 февраля 1918 года; советской делегации в тот же день был предъявлен ультиматум, в котором советскому правительству были выставлены крайне тяжелые требования – отказ России от Польши, Литвы, Украины, части Латвии, Эстонии и Белоруссии. Таким шел мир в Россию, о котором так долго ратовал Владимир Ильич – мир без аннексий и контрибуций. Аннексии немцами были предъявлены, впереди ожидались огромные контрибуции в 6 млрд. золотых марок, которые потребует кайзеровская Германия с России в обмен на мирный договор и поддержку немцами советской власти.

Л. Троцкий, заранее зная условия ультиматума, прервал переговоры и заявил, что Советская Россия войну прекращает и армию демобилизует. Переговоры были прерваны, а 18 февраля австро-германские войска, численностью до 50 дивизий, начали наступление на двух направлениях: на Ревель, достигнув в первый же день линии реки западный Двины и заняв Двинск(группа фельдмаршала Эйхгорна) и на Ковель, Ровно (группа генерала Лизингена). В центре этого широкого фронта часть войск продвигалась к Минску, и к вечеру 18 февраля, они вступили в Молодечно [561]. Остатки старой русской армии Северного и Западного фронтов первой мировой войны покатились назад, бросая артиллерию, боеприпасы и колоссальное количество военного снаряжения. Продвижение турецких войск на юге и австро-германских в центральной части России также шло успешно. 20 февраля группа генерала Лизингена овладела Ровно, а на следующий день Новоград-Волынским, где она соединилась с гайдамацкими войсками Украинской Центральной Рады. На севере группа Эйхгорна 21–22 февраля овладела всей Эстонией, а в центре, в эти же дни был захвачен Минск. Наспех сформированные новые части Красной Армии растворялись в волне стихийного отступления старой русской армии. Под угрозой находились центры революции – Петроград и Москва.

23 февраля ЦК РСДРП принял предложение Ленина и Сталина подписать германские условия мира, а 24 февраля, на рассвете, ВЦИК, после бурного заседания фракций большевиков и «левых» эсеров, длившихся всю ночь, 116 голосами против 85, при 26 воздержавшихся, вынес свое решение о принятии условий мира, продиктованных немцами [562]. Ленин немедленно телеграфировал в Берлин о решении ВЦИК, но германские войска продолжали вести наступление и 24 февраля их войска заняли г. Остров и Псков.

Предвидя неизбежность поражения советской России в столкновении с австро-германской армией, Англия в конце февраля начала высадку десанта в Мурманске, чтобы оградить этот важнейший регион от вступления туда немецких войск. В Берлине незамедлительно был замечен этот упреждающий стратегический выпад англичан и там, несмотря на то, что многие советники из окружения кайзера предлагали ему продолжить наступление на Москву и Петроград, чтобы свергнуть большевиков и водворить там монархический режим, – было решено и дальше поддерживать большевистское правительство Ленина, так как продвижение немцев вглубь России удлиняло их коммуникации, и сталкивало их на востоке с английской армией. На тот период немцам лучше было иметь плохого союзника в лице большевиков, чем опасного врага в лице англичан. М. Эрцбергер, хорошо разбиравшийся в тонкостях высокой политики своей страны не случайно вынес впечатление, что «Германия осуждена рука об руку с большевизмом вызывать на бой весь свет не потому что она заключила с ним мир, но потому, что заключает теперь с ним договор, который только укрепляет силу большевиков» [563].