Анатолий Панков - Эх, хорошо в Стране Советской жить. От Сталина до Путина, от социализма до капитализма

При его доходах нам можно было жить припеваючи. Ему хватало средств прокормить скромную жену-домохозяйку и нетребовательного ребёнка. Однако он много пил, имел любовницу (как говорила мама, шалашовку). Потому и свободных, про запас, денег дома никогда не было. Мама еле сводила концы с концами. Экономя каждую копейку, старалась правильно распределить выдаваемые отцом рубли от зарплаты до аванса и т. д. А её регулярные просьбы меньше пить и больше выдавать денег семье, заканчивались столь же регулярными скандалами.

За всю нашу совместную жизнь я только три раза, с опаской, попросил у отца денег. В двенадцать лет – на покупку шахмат и коньков с ботинками. И уже, будучи взрослым, я попросил его временно помочь мне, когда вдруг решил приобрести профессию крановщика и устроился на двухмесячные курсы, где стипендия была очень маленькой. В первых двух случаях он охотно откликнулся, в третьем – денег не дал, а покупал мясо и сам его для меня жарил (он другого способа приготовления пищи не признавал).

Возможно, он мне помог бы деньгами и при других моих надобностях. И даже, скорее всего, помог бы. Но больше я его не просил. А он никогда не предлагал. Оба – гордые.

И у меня не было велосипеда, не было мячей, нормальной хоккейной клюшки и много чего ещё, что так хотелось иметь и что было вполне по карману прилично зарабатывавшему высококвалифицированному рабочему.

Более того, он никогда ничего в детстве мне не дарил! Не могу же я назвать подарком взятые им на чьей-то даче книги. Как-то он ремонтировал дом, на чердаке которого хранились старые, в том числе списанные библиотечные книги 20–30-х годов. Хозяин разрешил «взять почитать». В том числе не заинтересовавшие меня тогда «Записки из мёртвого дома» Достоевского, а также «Вверх дном» и «20 тысяч льё под водой» Жюля Верна, которые я прочитал запоем. Но новых книг не дарил. Он их просто не покупал. Лично у него были только специальные книги – по технологии деревообработки, переводные, с немецкого языка, изданные ещё перед войной с Германией, когда СССР с ней дружил. Из них я запомнил мудрёные слова: зензубель, шерхебель, рейсмус…

И ни разу (НИ РАЗУ!) в нашей семье не отмечался мой день рождения. Я вообще о таком празднике жизни узнал только тогда, когда закончилось детство. Впрочем, и дни рождения отца и мамы тоже не отмечались! А ведь все мы родились в течение одной календарной недели! Все – августовские, все – зодиаковские Львы. И даже малейшего намёка на семейный праздник никогда не было.

К сожалению, заложенная во мне с детства эта пренебрежительная семейная «традиция», повлияла на моё дальнейшее поведение. Это – позор, но только сейчас, на закате жизни, я вдруг обнаружил, что не знаю дней рождения моих ближайших родственников. И никого никогда не поздравлял с этим личным праздником. Даже моих любимых женщин – бабушку и тётю Клаву. С Новым годом поздравлял, и то не каждый раз), а с именинами – никогда… Вот такое воспитание.

Ну, хоть куда-то с отцом мы ходили, ездили? По семейной обязанности – он несколько раз водил меня в заводской душ, поскольку нормальной бани или душевого павильона поблизости тогда не было: мыться ходили или в Перово, или к заводу «Фрезер», или ездили на станцию Новая, в бани завода «Компрессор». Но это – гигиенические дела. А для души? Для отдыха и развлечения?

Вместе с мамой, когда она ещё способна была двигаться, втроём мы несколько раз бывали в гостях. У родственников. Запомнились два случая.

Было мне лет восемь – девять, у какого-то дальнего родственника на Перовом Поле собралась обширная компания. Сохранилось даже фото, как память об этом застолье. Тогда меня поразил громадный, тарахтящий мотоцикл «БМВ». То ли собственный трофей в память о минувшей войне, или перекупил?

И ещё запомнилось, как мы также втроём, всей семьёй, ездили к брату отца на шоссе Энтузиастов. А заодно посетили Измайловский парк. Возможно, это бы и не врезалось в память, если бы не самолёт. Настоящая боевая машина стояла на парковой площадке, где впоследствии каждое лето выращивали огромное мозаичное панно из живых цветов с портретами Ленина и Сталина. Тогда этого произведения социалистическо-ботанического реализма ещё не было. И мы, дети, с благоговением залезали в открытую кабину лётчика. Вероятно, это был советский истребитель.

И отчётливо запомнился отец – в белых брюках! Была такая советская мода в те годы!

А вдвоём с отцом мы ходили лишь два раза! Два – за все годы детства! Если не считать посещения общественных моечных заведений.