Анатолий Панков - Эх, хорошо в Стране Советской жить. От Сталина до Путина, от социализма до капитализма

Тут надо сделать оговорку. Эти выводы опираются на официальные советские данные. Но даже критики сталинского режима оговариваются, что написанное на бумаге могло не соответствовать действительности к июню 1941 года. Как говорится, было гладко на бумаге… А на самом деле вполне возможны и медлительное исполнение приказов свыше, и неквалифицированное обращение с техникой, и приписки, дабы не попасть «под раздачу», и не успели перестроить мозги: ведь до последнего дня Германия преподносилась советской пропагандой, руководством страны как союзник…

Отец попал в Первую гвардейскую мотострелковую дивизию под командованием 41-летнего Героя Советского Союза гвардии полковника Александра Лизюкова. Её история, как и жизнь командира, богата на события. В двадцатые годы она была сформирована как Московская Пролетарская стрелковая дивизия. Потом её переименовали. Затем шла череда переформирований и переподчинений. С июня 41-го дивизия участвовала в оборонительных операциях в Белоруссии и Смоленской области, сдерживала противника на берегах Березины и Днепра. В боях на Ельнинском плацдарме дивизию сильно потрепали. В середине сентября её перевели в резерв. Когда под Можайском происходило переформирование, она, за предыдущие бои, и получила гордое название Первой гвардейской. Вскоре она опять в жестоких боях с наступавшими гитлеровцами – в районе города Сумы. И снова после боёв её отправили в Подмосковье, куда она прибыла 21 октября. Напомню, что это был самый критический период битвы под Москвой. Накануне, 16 октября, в столице возникла паника, жители массово устремились из города по единственной не перекрытой немцами магистрали – шоссе Энтузиастов.

Задачей дивизии Лизюкова была защищать рубеж возле Наро-Фоминска. Видимо, именно в это время в пополнение к ней прибыл и мой отец. Он никогда не говорил, что участвовал в других боях – только в Наро-Фоминске.

Противник сходу вошёл в город, а на стыке дивизий – до реки Нары, фактически отрезав Лизюкову путь для отступления. Три дня шли уличные бои. Дивизия потеряла семьдесят (!) процентов состава, уступив город немцам.

Отец как-то в порыве откровенности рассказал про обстоятельства своего пленения. Их подразделению дали приказ контратаковать и отбить занятую противником фабрику. Вооружённые пятизарядными трёхлинейками красноармейцы шли в атаку на врага, поливавшего по ним из пулемёта и автоматов. Но командир и политрук, исполняя приказ свыше любой ценой вернуть стратегически важный объект – фабрику, вновь и вновь посылали бойцов вперёд. Даже тогда, когда у тех закончились патроны. Со штыками против автоматов?! А если кто-то давал слабину, пытался повернуть назад, политрук расстреливал на месте. В конце концов красноармейцы оказались в ловушке. Стрелять нечем, а вокруг – гитлеровцы…

И окружённые во дворе фабрики красноармейцы, без патронов и, возможно, уже без особого желания бессмысленно гробить себя, сдались.

Это в песне оптимистично пелось: «Смелого пуля боится, Смелого штык не берет». Эти слова Алексей Сурков написал 22 июня 1941 года. В реальной жизни, начавшейся после этой даты, всё было не так. И штык брал, и пуля не боялась убить человека. Даже самого смелого.

Если бы отец не попал в ту фабричную мясорубку… Если бы?.. Боевой путь и вообще жизнь могли сложиться иначе. Первая гвардейская, укрепившись на левом берегу Нары, больше не отступала. А потом начался её тяжёлый, но победный путь на Запад: Калуга, Брянск, Минск, Кёнигсберг. Там, в Восточной Пруссии и закончила свой поход. Разумеется, не было бы гарантии, что отец не погиб в одном из многочисленных боёв этой дивизии. Но ведь были, были, хоть и не частые случаи, когда некоторые красноармейцы прошли весь путь своей части до конца войны. Пусть с ранениями и после госпиталей, но прошли. Волшебные случаи. Но миллионам наших воинов не довелось…

Не выпал волшебный случай и командиру дивизии Лизюкову. Он, уже генерал, погиб под Воронежем всего несколько месяцев спустя после боёв за Наро-Фоминск. Погиб в танке КВ («Клим Ворошилов»). Даже эта мощная техника не смогла уберечь командира дивизии.

За свою сорокадвухлетнюю жизнь Лизюков испытал немало лиха. Как и большинство советских людей. Не только по причине боёв и отступлений в начале войны. И он испытал на себе «ежовые рукавицы» НКВД. Цитирую из «Википедии»:

«8 февраля 1938 года был арестован сотрудниками Особого отдела Ленинградского военного округа по подозрению в участии в антисоветском военном заговоре, в том числе на основании показаний бывшего начальника Автобронетанкового управления РККА И. А. Халепского, исключён из партии и уволен из рядов РККА. На допросах под истязаниями из него были выбиты «добровольные» показания, в частности и о том, что Лизюков «собирался совершить террористический акт в отношении наркома Ворошилова и других руководителей ВКП(б) и советского правительства путём наезда танка на Мавзолей во время одного из парадов». 22 месяца (из них около 17-ти месяцев – в одиночной камере) содержался в тюрьме Управления государственной безопасности (УГБ) НКВД Ленинградской области до 3 декабря 1939 года, когда приговором военного трибунала Ленинградского военного округа был оправдан».