Игорь Ярмизин - Забытая цивилизация Запада. Издание второе, дополненное

Эта экономика вовсе не желала быть экономикой. Она хотела, прежде всего, быть частью религиозной жизни. Какими бы ни были отклонения, она по своей сути оставалась строго церковной и духовной. Благодаря своему разумному и добровольному труду, исполняемому сознательно и ради будущего, монах производил больше, чем мирянин. Монашеский образ жизни – умеренный и заранее расписанный – приводит к тому, что монах потребляет меньше, чем мирянин. Вот почему там, где мирянин терпит неудачу, монах процветает. Позднее такими же процветающими (и тоже против своей воли) станут пуритане. В этом нет ничего загадочного: монахи должны были разбогатеть неизбежно. Прежде всего, разумеется, благодаря своему труду. Позднее – за счет способностей к управлению и, наконец, благодаря торговле и аренде. В итоге монахи стали такими богатыми, что «ссужали деньгами евреев». И они сделались главными торговцами на ярмарках, «мастерами посредничества и торговли».

Иногда предпринимательская жилка монахов даже вступала в противоречие с интересами безопасности местного населения. Так, аббат Сен-Пьер-де-Без, Клод Лотарингский, устроил многоэтажный вольер для разведения кроликов, обнесенный стенами высотой более трех метров. Проблема была в том, что он вплотную примыкал к городским укреплениям, и, в случае осады, им могла бы воспользоваться неприятельская армия. Разгорелся конфликт, но аббат стоял на своем. В итоге жители взбунтовались и набросились на приора, пытавшегося помешать им снести кроличий «небоскреб». Они кричали ему: «Идите отсюда, главный монах, идите служить в своем доме! Если вы не уйдете, мы вас заставим сделать это» – и угрожали ему «сбрить венчик». Стены строения были разрушены, а кролики в панике разбежались.

Со временем монахов потеснят, а потом и практически вытеснят из экономической жизни новые центры – коммуны, города, банки, биржи и, в конце концов, зарождающийся класс предпринимателей. Но роль монастырей в становлении экономики средневековья навсегда останется в истории.

Государство «Монастырь»

Для ищущих спасение монастырь был Землей Обетованной, отделенной духовной стеной от внешнего мира. А поскольку внешний мир был весьма агрессивен, значит, необходимо было ему противостоять. Поэтому уже св. Пахомий, заложивший в IV веке в Египте один из первых монастырей, построил его по образцу военного сооружения. Современники о нем отзывались как об «огражденном рае» или «рае за оградой», – месте прохлады, зелени, тишины и покоя, тени и света, вознесенном над мирской суетой для созерцания и молитвы. Эта отгороженность от внешнего мира подчас носила крайние формы. Так, например, в возведенном еще в VI веке монастыре св. Екатерины на Синайском полуострове 34 34 Это самый ранний из действующих и поныне монастырей. , в средние века не было даже ворот. Одна сплошная стена. В случае необходимости, скудные припасы и редких посетителей поднимали на веревках.

Отгороженность от внешнего мира диссонировала с полным отсутствием личного пространства внутри самого монастыря. По крайней мере, так было до XIII века. Поначалу даже аббаты спали вместе со всеми монахами. Причем сами спальни имели циклопические размеры. Например, 66х12 метров, как в монастыре в испанской Таррагоне. Несмотря на монументальность сооружения, сами «братья» не имели даже личных кроватей, – спали вместе, по 3—4 человека, не раздеваясь, только лишь сняв с пояса нож. И такое существование еще можно назвать весьма комфортным. Если принять во внимание, что монахи ордена фельянов спали на досках; премонстранты – тоже на досках, но слегка прикрытых соломой; братья-минориты строгого устава – на голой земле или на досках, оливетанцы – на дощатом настиле без одеяла. Наиболее избалованные имели тюфяк (набитый соломой или сеном, иногда сухими листьями), а также подушку (с соломой, волосом или перьями), шерстяное одеяло, иногда баранью шкуру (как у картезианцев), но никаких простынь. И только позже, ближе к концу средневековья, в результате долгой борьбы со Святым престолом и другими институциями, появляются ширмочки, перегородки, а потом уже и личные кельи. Плюс какие-то отдельные преференции личного характера. Так, например, монахам Фонтевро каким-то чудом удалось «выбить» право на саржевые простыни.

Но эти неудобства кажутся ужасными лишь для нас, людей изнеженного века. Нужно представить исторический контекст, в котором зарождалось монашеское движение и монастыри… Пала Римская империя, христианство распространилось по всей Европе. «Триумфальное шествие» новой религии проходило на фоне постоянных войн, набегов варваров, сарацин, норманнов, упадка городов, полной деградации экономики, технологий, культуры. Все это придавало жизни остроту существования «на грани», за которой всегда маячила смерть. Смерть от руки варвара, от голода, от мора. Грань, которую так легко перейти, и жизнь, которая больше напоминала выживание.