В. Болоцких - Исторические заметки

Более того, Миронов приводит факты, которые рушат все его заявления об успешности модернизации. Считая рост благосостояния населения главным критерием успешности модернизации, он, перечислив доказательства благополучия крестьян, как положительные явления приводит данные переписи 1897 г.: доля крестьянства в населении России составляла 86%, а доля лиц, имеющих главным источником дохода наёмный труд 12% 19 19 Там же. С. 542. .

Миронов также прекрасно знает о земледельческих занятиях большинства рабочих: в 1840-1850-х гг. в Москве и Московской губернии, рабочие состояли более чем на 90% из крестьян, тесно связанных с сельским хозяйством. После отмены крепостного права связь рабочих с землёй ослабла, но оставалась существенной. Более 50% рабочих в той или иной степени были связаны с землёй 20 20 Там же. С. 431—432. .

Как ни странно, эти данные расцениваются Мироновым как доказательство успешности модернизации под умелым руководством царского режима. Но о каких успехах модернизации, выражающейся прежде всего в индустриализации, может идти речь при таком преобладании крестьян в общей численности населения и таких тесных связях рабочих с деревней?

То, что крестьянское хозяйство в XIX в. находилось в глубочайшем кризисе и было обречено убедительно демонстрирует сам Миронов.

Утверждение Миронова об успешности модернизации при самодержавии основывается на росте уровня жизни населения без учёта источников доходов. Поэтому он приводит массу сведений об увеличении доходности крестьянских хозяйств, росте потребления крестьян и расширении ассортимента потребляемых ими благ, сокращении числа рабочих дней, вообще трудовой нагрузки сельских жителей в качестве доказательства успехов России в продвижении к современному обществу.

Но это в корне неверный подход. Миронов неоднократно приводит данные о громадном росте отходничества в пореформенный период. Он указывает на более быстрый рост зарплаты у сельскохозяйственных рабочих по сравнению с промышленными и пишет, что это «способствовало повышению жизненного уровня крестьян, значительная доля которых получала дополнительные доходы от продажи своего труда за пределами деревни – в 1861—1870 гг. они взяли 12,9 млн кратковременных билетов и паспортных бланков, в 1891—1900 г. – 71,4 млн, в 1906—1910 гг. – около 80 млн 21 21 Там же. С. 433, также с. 694. .

Также положительно оценивается рост крестьянских вкладов в сберкассах в 1880—1900 гг. как важное свидетельство повышения уровня жизни крестьян 22 22 Там же. С. 693—694, 533—534. . Это действительно означает увеличение денежных доходов у крестьян, но одновременно говорит о разложении именно крестьянского хозяйства, переходе всё большей части крестьян в иные социальные категории – фермеров, промышленных и сельскохозяйственных наёмных рабочих. А часть крестьян уже становилась чистыми пролетариями. Но крестьянство-то исчезало и это порождало мучительные процессы в крестьянской жизни: распад традиционной морали, кризис семьи и родственных отношений. Миронов рассматривает основные концепции революции: марксистско-ленинскую, мальтузианскую, структурно-демографическую, структурную, политические, институциональную и в результате модернизации.

Марксистко-ленинскую концепцию революции Миронов отвергает на том основании, что она исходит из наличия в России в XIX – начале XX в. глобального перманентного кризиса, выражавшегося в снижении уровня жизни населения, особенно рабочих и крестьян; в противоречиях между растущей капиталистической экономикой и архаической политической системой, неспособной меняться и приспосабливаться к новым условиям; в сохранении пережитков сословного строя и крепостничества. Доказательству успешности модернизации в России, выразившейся прежде всего в росте благосостояния населения, и проводившейся государством, посвящена в целом данная работа.

Кризис не всегда является признаком несостоятельности какого-либо режима, «он может быть временным и преходящим, как кризис подросткового возраста у человека, и свидетельствовать о прогрессивном развитии, а не об упадке» 23 23 Там же. С. 567. .

И далее Миронов опровергает, как он полагает, основные положения марксистско-ленинской концепции революции данными об успешном экономическом развитии в России в XIX – начале XX в., а также утверждениями о мирной трансформации сословий в социальные группы индустриального общества и превращении политической системы имперской России после 1905 г. в дуалистическую правовую монархию с конституцией, парламентом и гражданскими правами.