Александр Хинштейн: Кризис

В нынешнем кризисе нет ничего особенного. Если хорошенько разобраться — он лишь слабое подобие кризисов минувших, коих и в мировой, а уж тем более в российской истории насчитывается с избытком.

Все рассказы о многомиллиардных убытках наших олигархов — элементарный миф, ничего, в сущности, они не потеряли, а многие — еще и приобрели.

И дьявольская суть кризиса — такой же точно миф.

Бояться кризиса столь же глупо, как бояться грозы или грома. Во-первых, для отечественной экономики — состояние это вполне привычное и даже естественное, вроде хронического насморка; вся наша история — вообще один сплошной кризис, просто мы благополучно о том забыли.

А во-вторых, существуют десятки примеров, когда кризис не только не ослабил страну, а напротив, сделал ее еще сильнее и богаче. Нужно лишь ставить перед собой верные цели и учиться не на своих, а на чужих ошибках.

В этой связи трудно не согласиться с Патриархом Кириллом, изрекшим, что «кризис — это не только проклятие, но и благословение».

Кризис — отличный шанс избавиться от лишнего жира, сбросить с ног обузу прошлого. Словно грозовой дождь, он делает воздух свежим, сметая мощным потоком мусор и шелуху с наших улиц. Да, в кризисе, как и при любом испытании, в первую очередь выживает сильнейший, слабого топчет он беспощадно. Ну так без естественного отбора человечество никогда не вышло бы из пещер…

Откройте толковые словари. Вы тоже считаете, что кризис — это почти апокалипсис? Ну-ну…

Вот что сообщает о нем Владимир Даль: «…перелом, переворот, решительная пора переходного состоянья» (1905 год).

Словарь академика Ожегова, 1959 год: «…Резкий, крутой перелом в чем-нибудь».

Даже у Брокгауза и Эфрона можно отыскать сравнение кризиса с «благотворными грозами, которые ломают деревья, но в то же время очищают атмосферу и оживляют поля».

А ведь писалось это во времена, когда кризисы громыхали — не чета нынешнему…

Та же Великая депрессия 1929 года, о которой известно у нас ничтожно мало. Вспыхнувший тогда голод унес в общей сложности 5 миллионов жизней. Или — забытый промышленный кризис на рубеже XIX XX веков, когда на всех российских заводах пришлось сократить почти половину рабочих.

Пройдет совсем немного времени, и о кризисе сегодняшнем тоже забудут; то, что сейчас кажется нам архиважным, с высоты прожитых лет станет мелким и малозначительным.

А может, напротив, кризис окажется той переломной вехой, за которой начнется новая страница российской истории, и ниспосланный небесами шанс будет использован в полную силу.

Какой вариант изберет Россия, зависит лишь от нас с вами. И начать надо с малого — хотя бы перестать дрожать под напорами стихии…

Июнь 2009 г.

Помнится, был в советском кино такой распространенный прием — на экране мирная, счастливая пастораль, вальсируют — все в белом — выпускники, гуляют влюбленные парочки. А потом — бац — тревожная музыка, гудят бомбардировщики, переклеенные крест-накрест окна. И крупным планом — переломная дата: 22 июня, как бы разделившая жизнь на две половины: «до» и «после».

С мировым кризисом подобные аналогии не проходят. Не было такого, чтобы человечество вечером безмятежно легло спать, а утром проснулось уже в кризисе и холодном поту.

Даже точки отсчета его назвать никак нельзя; то ли лето 2007-го, когда в США с треском обрушилась ипотека. То ли январь 2008-го, ознаменованный обвалом мировых фондовых рынков. А может, минувшая осень, когда нефтяные цены, пухшие прежде как на дрожжах, резко устремились в пике.

(Беспрецедентный рекорд был поставлен 30 сентября. В тот день, подсчитали потом эксперты, американский фондовый рынок падал со скоростью 1 миллиард долларов в минуту. За эти страшные сутки капитализация всех американских компаний рухнула на $1,3 триллиона.)

Мировой кризис подкрался отнюдь не незаметно. К тому моменту, как дошел он до России, эта опухоль разрасталась уже больше года. И если все предыдущие наши злоключения начинались как раз нежданно-негаданно, словно война — в одну ночь правительство вдруг объявляло о молниеносном обмене рублей или провозглашало, к примеру, дефолт — то кризис теперешний неожиданностью ни для кого не являлся.