Борис Акунин: Между Европой и Азией. История Российского государства. Семнадцатый век

Нет, царевну Софью Алексеевну свергли не Лев Кириллович с Борисом Алексеевичем и не Петр с «потешными». Режим всемогущей правительницы развалился сам собой.

Главным врагом Софьи было течение времени. Пускай никто не брал в расчет больного царя Ивана, но здоровый Петр по мере взросления представлял собой всё бóльшую опасность – самим фактом своего существования. Каждая неудача правительства, каждая оплошность неминуемо порождала в умах подданных вопрос: а по какому праву над нами властвует, да еще так скверно, незамужняя царевна, если уже подрос законный государь?

Правительница попробовала укрепить свою легитимность, начав титуловаться самодержицей всея Руси, но этого было недостаточно.

Тогда возник другой, более смелый проект: венчаться на царство и стать не царевной, но царицей. Идея, судя по всему, принадлежала Федору Шакловитому – осторожный оберегатель Голицын на такое потрясение монархических основ не решился бы.

В 1687 году Шакловитый начал подговаривать стрельцов, чтобы они, главная военная сила государства, подали правительнице соответствующее прошение. Но небывалое дело – посадить на трон женщину – стрельцов пугало. Из затеи ничего не вышло.

А между тем ситуация становилась всё напряженней.

В январе 1689 года царица Наталья женила сына, после чего Петр стал считаться уже не отроком, а взрослым мужчиной. В мае того же года ему исполнилось семнадцать – возраст совершеннолетия, после которого всякое законное основание для регентства исчезало. Семь лет назад Софью провозгласили правительницей по «малолетству» обоих государей, и вот оно закончилось.

Подросший Петр стал позволять себе дерзости. На крестном ходу в июле того же года он вдруг потребовал, чтобы Софья не шла рядом с царями, а когда она проигнорировала претензию, сам отказался участвовать в церемонии.

В августе последовал новый афронт – Петр не захотел принять вернувшегося из Крыма злополучного полководца Василия Голицына, тем самым продемонстрировав свое отношение к провалу похода. Это был удар в самое уязвимое место правительства, которое всячески пыталось представить крымскую эпопею великой победой, хоть мало кого могло этим обмануть. Как уже говорилось, неудача этой войны стала для шаткого режима тяжелым и даже смертельным ударом.

После этой выходки младшего царя открытый конфликт стал неизбежен, но ни одна из сторон не могла приступить к действию. Нарышкинская партия видела, что Софья утратила популярность даже среди стрельцов, но у Натальи Кирилловны и ее наперсников не было никакой военной силы – если не считать «потешных конюхов» с их барабанами. Правительница же не могла напасть на законного государя – стрелецкая масса ее не поддержала бы.

Взрыв должен был произойти сам собой, от какой-нибудь искры.

Ею стала лихорадочная активность самого энергичного помощника царевны Федора Шакловитого.

Шакловитому как человеку практическому и нещепетильному было ясно, что единственный выход из трудного положения – избавиться от Петра. Если младший царь умрет, при больном Иване правительница сможет оставаться у власти сколько угодно.

Василий Голицын на такое злодейство был неспособен. По сведениям Невилля, у него имелся менее радикальный план: «Князь… представил ей [царевне] весь ужас этого замысла и заставил ее принять другой план, более благоразумный и, очевидно, более надежный. Он состоял в том, чтобы женить царя Ивана и ввиду его бессилия дать его жене любовника, которого она полюбила бы на благо государству, которому она дала бы наследников».

Пока Софья колебалась, Шакловитый действовал. Сначала он попытался разжечь в войсках гарнизона ненависть к Нарышкиным. Некие люди стали нападать на стрельцов, громогласно называя своего предводителя «Львом Кирилловичем». Когда провокация не сработала, Шакловитый собрал группу из нескольких стрельцов и посвятил ее в свой план. Предполагалось, что в Москве ударят в набат, как это было во время прошлого стрелецкого бунта, и распустят слух, что Нарышкины подняли мятеж против Софьи Алексеевны и старшего царя. Толпа ринется в Преображенское, и там заговорщики в суматохе порешат «медведицу – старую царицу» (которой было 37 лет) и ее сына.

Среди стрельцов, которых разогревали агитаторы, поползли слухи о затеваемом предприятии. Подробностей никто не знал, но двое рядовых, видимо надеясь на награду, решили предупредить царицу Наталью. В ночь с 7 на 8 августа 1689 года они прибежали в Преображенское, крича, что из Москвы вот-вот нагрянет толпа убийц.