Но обязательно ли подменять суд над Брунгильдой судом над ее клеветниками? Среди ее врагов безусловно были мужчины, но немало мужчин было и ее союзниками. И вообще нужен ли здесь суд? Шестьдесят пять лет жизни королевы образуют сложную загадку, и подобную личность не следовало бы сводить только к ее нравственной, культурной или сексуальной составляющей.
Впрочем, проблема по-настоящему заключается не в том, что память Брунгильды очернили, а в том, что ее стерли. Противники намеренно преуменьшают ее власть: Брунгильда якобы царствовала при помощи яда и интриги, одним словом, средств столь же женских, сколь и предосудительных. С помощью подобных низких методов можно манипулировать двором, но не сохранить королевство. Что касается ее сторонников, они смягчали образ, изображая Брунгильду только супругой, матерью или бабушкой королей. В самом деле, долгое время считали, что салический закон отказывал женщинам во всякой власти. Тогда казалось немыслимым, чтобы дама обладала публичной властью, не предав своей сексуальной идентичности или не преступив норм своего века. Так что лучше было придавать Брунгильде черты Бланки Кастильской — хорошей королевы, потому что хорошей матери.
Чтобы правильно оценить личность королевы франков, надо обратиться к современным ей источникам и понять их содержание. Все они утверждают, что особые обстоятельства, сложившиеся между 566 и 583 гг., позволили княгине по имени Брунгильда сосредоточить в своих руках козыри, давшие ей возможность претендовать на верховную власть. Потом тридцать лет эта женщина безраздельно, но не без затруднений царствовала над очень обширной территорией. Как талантливый тактик она не упускала из виду ни одной из сфер, на которые распространялась королевская власть, от юстиции до церковных дел и от дипломатии до фискальной системы. В начале VII в. социальная и политическая обстановка, прежде позволившая ей прийти к власти, изменилась. Брунгильде пришлось столкнуться с чередой серьезных кризисов, угрожавших хитроумному порядку, который ей удалось установить.
ГЛАВА I.
РОЖДЕНИЕ ВАРВАРСКОЙ ЕВРОПЫ
Среди многочисленных изделий из золота и серебра, которыми владела Брунгильда и которые, к сожалению, известны только по текстам, есть большое серебряное блюдо с изображением Энея в центре [2] Les Gestes des évêques d'Auxerre. Sous la direction de Michel Sot. Tome I. Paris: Les Belles Lettres, 2002. P. 100 (20 «Didier»); однако перевод этого куска текста вызывает некоторые проблемы, и дарителями блюда могли быть как королева Брунгильда, так и епископ Дезидерий Оксерский; см. Adhémar, Jean. Le trésor d'argenterie donné par Saint Didier aux églises d'Auxerre (VII e siècle) // Revue archéologique. Ser. 6, 4 (1934). P. 44–54.
. Присутствие легендарного основателя Рима в сокровищнице варварской королевы не должно нас удивлять. «Энеиду» Вергилия, самое знаменитое произведение латинской античности, в конце VI в. по-прежнему читали и комментировали и ей по-прежнему подражали {20} 20 Courcelle, Pierre. Les lecteurs de l'Enéide devant les grandes invasions germaniques // Romanobarbarica. 1 (1976). P. 25–56.
. Конечно, время от времени какой-нибудь сравнительно строгий папа чувствовал себя обязанным сделать внушение епископу, проводящему время за декламацией этих историй о языческих героях и богах, вместо того чтобы проповедовать учение Христа {21} 21 Gregorius I. S. Gregorii Magni Registrum epistularum. XI, 34 (p. 922): «Uno se ore cum louis laudibus Christi laudes non capiunt».
. Но эти добродетельные упреки имели лишь слабый эффект. Даже если никто уже не исповедовал старую римскую религию, Вергилий оставался фундаментом ученой культуры, общей для всех элит, будь они светскими или церковными, римскими или германскими.
Однако «Энеида» включала любопытные места, самое знаменитое из которых — пророчество Юпитера о судьбе племени Энея: «Я же могуществу их не кладу ни предела, ни срока, / Дам им вечную власть» {22} 22 Вергилий. Энеида. I, ст. 278–279 (пер. С. Ошерова): «His ego metas rerum nee tempora pono; imperium sine fine dedi».
. Этими словами верховное божество якобы даровало римлянам вечную власть над всем миром. Во всяком случае, в этом хотел убедить соотечественников, травмированных гражданскими войнами умирающей Республики, император Август, и именно это он просил Вергилия исподволь внушать в своем произведении — с известным успехом. Ведь в период между I и IV вв. нашей эры никто всерьез не усомнился в вечности Рима.
Тем не менее, когда Брунгильда в 580-е гг. созерцала это серебряное блюдо, ситуация на Западе существенно изменилась. Рим был захвачен, территорию бывших провинций занимали варварские королевства, а императорский титул сгинул. В одно и то же время восторжествовало христианство и покончили с собой оракулы. Однако представление о вечности империи, внушаемое шедеврами классической литературы, не было полностью подорвано. Отпечаток римской цивилизации в умах и пейзажах был еще слишком глубок, чтобы времена цезарей можно было легко забыть.
Читать дальше