Станислав Далецкий - Царь всея Руси

Татары умелые воины на просторе и на коне, когда есть куда нападать и куда бежать при неудаче. Здесь же, в тесноте лесной дороги, отбиваемые с двух сторон русскими, сражающимися за свою свободу и потому с отчаянной храбростью, татары смешались и побежали, побиваемые русскими, словно бараны на бойне.

Часть татар вырвалась из тисков и побежала к реке Оке, преследуемая русскими дружинниками и казаками, которые истребляли захватчиков без всякой жалости, помня слова князя Александра Невского: кто с мечом к нам придет – тот от меча и погибнет.

Едва ли пятой части татар из огромного войска удалось избежать гибели – в Крым вернулись немногие, а турок-янычар и остальных мурз войска воеводы Воротынского истребили полностью.

Это была огромная победа и неожиданная, после прошлогоднего похода татар на Москву.

Крым опустел после этого избиения и десять лет не нападал больше на южные окраины Руси, потому что все мужчины-воины и даже подростки погибли в битве при Молодях.

Султан турецкий Сулейман понял, что поход на Русь потребует от него много воинов и сил и потому более не посылал войск в помощь поволжским татарам и другим басурманам, если они организовывали мятежи против царской власти, желая жить как прежде: грабежом и захватом пленных. Невольничьи рынки в Крыму и Стамбуле опустели от русских пленников.

Так закончилась последняя попытка татар восстановить татарское иго, а начало этой борьбе положил князь Дмитрий Донской на Куликовом поле.

Вот такой мой рассказ о великом сражении русичей с татарами под Молодью, – закончил подьячий Тимофей свое повествование и замолк, предавшись воспоминаниям событий десятилетней давности.

Степана поразил этот рассказ о побоище татар под Молодью, и он осторожно, чтобы не спугнуть старика от его мыслей, спросил: – Почему же о такой великой победе не бьют колокола в церквах, как бывает на день победы на Куликовом поле?

– Понимаешь, Степан, в этой битве царь наш не участвовал и потому хвалить можно только русское воинство, не восхваляя царя, а такого ни царь, ни церковь не любят.

Если владыка страны: царь, князь или король одерживают победу над врагом, и сами участвовали в сражении, то это победа владыки и немного победа воинов, а если победу великую одержало войско под водительством военачальника, то кому будет слава от этой победы? Начальнику войска? Воинам храбрым и умелым? Так начальника можно убрать, войско распустить и некого будет чествовать победителем, что и случилось с князем Воротынским и Хворостининым после победы при Молодях: Воротынский по старости лет ушел в монастырь и там умер, а Дмитрий Хворостинин после опричнины отличился в сражениях Ливонской войны, укреплении обороны Руси со степи и сейчас является окольничим царя Ивана Васильевича.

– Скажи-ка, Тимофей Гаврилович, страшно тебе было там, в сражении под Молодью, когда татары лезут со всех сторон, а ты вовсе без оружия?

– Нет, саблю мне дали по приезду в стан русского войска, ибо никто не знал чем дело кончится: напротив, все думали, что лягут здесь на поле брани, но задержат врага сколь могут, а может быть и обессилят его, и заставят уйти назад в степи Крымские, – ответил подьячий и добавил, подумав, – В победе над татарами никто и не помышлял, может кроме воевод, при таком раскладе сил: один наш воин против четырех татар конных, да еще эти янычары турецкие, что прославились отвагой в сражениях европейских.

Но скажу я тебе, что служба воинская много тяжелее, чем наша писчая служба в Посольском приказе. Там одни доспехи и оружие носить на себе целый день замучаешься! Да еще походы на врага, иногда впроголодь, а уж о сражениях и вовсе говорить нечего. Смотришь, татарин лезет с саблей на стрельца, стрелец извернулся и зарубил татарина насмерть, а в это время другой татарин этого стрельца сзади проколол пикой и тоже насмерть.

Стоишь и смотришь, как льется кровь людская, словно вода ключевая, и страшно становится за себя, за други своя, за страну нашу, на которую эти враги пришли, а особенно страшно подумать, что татары победят и поведут тебя в полон в дальние земли поганые, где церквей нет и помолиться душе христианской негде и некогда – работа каторжная цельными днями без продыха – это я слышал от полонян, что вернулись домой за выкуп.

А если нет в семье выкупа, то и до смерти будешь мучиться на чужбине. Наши с тобой родичи может быть до сих пор мучаются в землях турецких, если их увели в полон.