Вячеслав Федоров - Оружие Победы

Сменивший М. Тухачевского на посту заместителя наркома по вооружениям генерал Г. Кулик, побывав в Испании в качестве добровольца, перенял почему-то концепции французского генштаба. А там считали, что танки должны только сопровождать пехоту и ни в коем случае не выделяться в самостоятельный род войск.

К чему это привело, мы уже знаем из начальной главы этой книги. Франция перестала быть танковой державой, хотя имела основания остаться таковой.

Ошибка главного предвоенного вооруженца будет дорого стоить и Красной Армии. Кстати, именно Кулик был ярым противником танка Т-34 и всячески «тормозил» его запуск в серию. А за полгода до войны производство и приемку «тридцатьчетверки» прекратили вовсе.

И хоть сам Кулик был артиллерийским генералом, видимо, атаки конных лав он забыть так и не смог, но, повинуясь велению времени, пытался заменить резвых лошадок легкими танками.

Этих танков требовалось много. Заказчик предлагал использовать в качестве мотора автомобильные двигатели и другие узлы серийных машин. Ставилась еще одна задача: танки должны плавать. Танковую лаву ничто не должно остановить.

Теперь надо было найти конструктора, который бы взялся за реализацию этих идей. Такой конструктор имелся, и подобный танк уже существовал. В 1932 году его даже показывали Сталину, который в обязательном порядке знакомился с новинками военной техники. Тогда и прозвучало имя конструктора — Николай Александрович Астров. Свой плавающий танк — ПТ-1 он проектировал в условиях специального конструкторского бюро — КБ «Т». В 1930 году его смела волна первых репрессий, и он «искупал вину» вот таким образом.

Астров был конструктором уникальным. Он трудился на стыке автомобилестроения и танкостроения, хотя по образованию был конструктором электрических машин. На склоне лет он собирался написать воспоминания, но так этого и не сделал. Остались лишь разрозненные фрагменты. Среди них есть и описание действа показа Сталину плавающего танка, который в спешном порядке изготовили на московском заводе «Красный пролетарий».

«В тот хмурый осенний день плац покрывали льдистые корки еще неплотно легшего снега. А поскольку сам он был не очень ровным, в некоторых местах стояли довольно большие лужи. Грязища была, можно сказать, полноценной — как раз для испытаний танка.

Всевозможное начальство сбилось в довольно тесную группу рядом с большой лужей, видимо, надеясь, что автомобили начальства еще более высокого, прежде всего самого Сталина, остановятся перед ней. Возможно так и случилось бы, будь плац сухим и по-летнему пыльным. Однако машина Сталина остановилась непосредственно у объекта демонстрации.

…По соображению безопасности показ техники на ходу отменили.

Сталин — в меховой дохе чуть ниже колен, на голове глубоко нахлобученная меховая шапка с модными в те годы непомерно длинными, чуть не до пояса ушами. Цвет лица и кожи рук без перчаток был у него темно-коричневый, можно сказать с зеленоватым оттенком. Лицо имело множество следов перенесенной когда-то оспы. Глаза — насквозь черные. Детали внешности я разглядел позже, оказавшись рядом.

Чуть хрипловатым голосом, тихо, словно опасаясь простуды, он спросил, где докладчик. Начальство побоялось, что Сталин задаст вопросы, на которые ни один высокопоставленный военный не сможет ответить, и кто-то из группы, несомненно, знавший мою роль в создании ПТ-1, громко выкрикнул: „Астрова сюда, для доклада!“.

Душа моя дошла почти до пяток, да и промерз я основательно — состояние не из приятных. Все же бодрой рысью припустил к „хозяину“ страны. Следуя в полушаге сзади, я по возможности четко и, главное, громко (нас всех предупредили, что слух у него плохой) стал докладывать, а вернее, просто рассказывать об особенностях нового танка. Несмотря на грязь под ногами, Сталин обошел машину, внимательно слушая меня. Потом задал несколько вопросов, которые показывали, что он неплохо знает танки, и заметил, что в ПТ-1 много необычного.

Спросил, что за двигатель у танка и, услышав, что авиационный, бензиновый, пробормотал с тенью недовольства: „А ведь обещали машину на дизеле“.

Осмотр занял восемь минут. Слегка кивнув, то ли охраннику, то ли мне, Сталин тихо, как бы про себя, буркнул: „Продолжайте!“ и, не сделав никакого знака, даже не кивнув никому из начальников, уехал. Нас, „инженерию“, он тоже не удостоил ни прощальным кивком, ни жестом».

Судьба плавающего танка была никакой. После показа работа над его доводкой пошла вяло, а затем и совсем прекратилась. До серии он так и не дошел. Видимо, Сталин все-таки недоволен был двигателем, который стоял на легком танке и, учинив «разнос» кому следует, сделал соответствующие выводы. Или судьбу танка решили те, кто подвергся «разносу».