Александр Пыжиков: Питер - Москва. Схватка за Россию

Экономический переворот в России начала XVIII столетия, разумеется, связан с Петром I. Его масштабные деяния, направленные на то, чтобы реформировать страну и сравнять её по уровню развития с ведущими державами, потребовали мобилизации всех ресурсов. Новые подходы к руководству экономикой зафиксированы в законодательных актах того времени. Так, в 1711 году власти провозгласили право заниматься торговлей и ремеслами «людям всякого звания... ежели не будет какого препятствия»[1] См.: Указ «О предоставлении права заниматься торговлей людям всякого звания». 2 марта 1711 года // ПСЗ. №2327. Т. 4. СПб, 1830. С. 634. . Цель обозначалась четко и откровенно:

«Денег как возможно сбирать, понеже деньги суть артерия войны».

Неудивительно, что в этом документе говорится и об улучшении персидского торга, и о приезде армян, которых «надо приласкать и облегчить в чем пристойно»[2] См.: Сенатский указ «Подробные распоряжения в исполнение Высочайших пунктов, состоявших 2 марта 1711 года». 13 апреля 1711 года // ПСЗ. №2349. Т. 4. С. 663-664. . Большие ставки правительство делало, конечно, на европейских мастеров, располагавших нужным опытом и знаниями в организации производств и мануфактур. К примеру, в указе от 5 ноября 1723 года отмечено, что в России (в отличие от западных стран) мало желающих заводить фабрики, поскольку:

«наш народ, яко дети... которые никогда за азбуку не примутся, когда от мастера не приневолены бывают, которым сперва досадно кажется, но когда выучатся, потом благодарят» [3] См.: Сенатский указ «О заведении в России фабрик, об освидетельствовании мастеров, вызванных из других государств, об отпуске их в отечество по миновении сроков по контрактам и др.». 5 ноября 1723 года // ПСЗ. №4345. Т. 7. С. 150-151. .

И действительно, попытки властей стимулировать предприимчивость и деловую инициативу находили слабый отклик у тех, кому, собственно, адресовались, – у дворян. Интересы нового правящего сословия концентрировались вокруг землевладения; к различным торговым и ремесленно-мануфактурным делам оно проявляло безразличие, по сути просто брезгуя ими заниматься. Вспомним пушкинского «Арапа Петра Великого». Дворянин Корсаков, вернувшись из-за границы, был глубоко потрясен тем, что на аудиенции российский самодержец принял его в холстяной фуфайке на мачте строящегося корабля. В свою очередь, Петр изумился бархатным штанам молодого человека, которые годились лишь для развлечений, но никак не для работы [4] См.: Пушкин А.С. Арап Петра Великого. Т. 5. М., 1960. С. 21, 25 // Собр. соч.: В 10 т. М., 1959-1962. .

Нежелание служивого дворянства самостоятельно приобщаться к ремеслам и промышленности привело к тому, что организация фабрик и заводов происходила преимущественно сверху. В Российской империи, неумолимо выстраиваемой Петром I на западный манер, занятие промышленностью было в основном уделом непривилегированных сословий; знатные люди не считали для себя возможной стезю предпринимателя. В этом состоит сущностная черта высшего российского общества, в корне отличавшая его от европейских элит, давно оценивших преимущества торговли и производства. На Западе промышленное становление происходило благодаря предпринимательским инициативам различных слоев населения, а в России – благодаря усилиям государства, понимающего, что иначе занять достойное место среди европейских стран будет сложно. Вспомнили даже о тех, кто был вытеснен из управленческой вертикали, отстранен от собственности (земельного фонда страны), – о старообрядцах. Правительство, серьезно заинтересованное в развитии торговли и промышленности, быстро ощутило созидательный настрой этой категории населения, а потому уже Петр I религиозные проблемы отодвинул на второй план, хотя, разумеется, и не снял окончательно. Главным критерием стала полезность в хозяйственном строительстве, а не активность в вероисповедных дискуссиях. Собственно, сама легализация раскола, предпринятая Петром I, была продиктована прежде всего экономическими мотивами. Отсюда хорошо известные свидетельства терпимости и поощрения им тех представителей раскола, кто демонстрировал готовность проявить себя не на идеологическом, а на хозяйственном поприще. Так, император не брезговал контактами с Андреем Денисовым – легендарной фигурой староверческого мира, основателем Выгорецкой общины, развернувшей обширную экономическую деятельность и снабжавшей стройматериалами и продовольствием быстро растущий Петербург. Прикрепление этого общежительства к Олонецким петровским заводам коренным образом изменило его правовое положение. Выговцы обязывались разрабатывать месторождения руды, взамен же получали возможность вести богослужение по старопечатным книгам. Их община признавалась самостоятельной хозяйственной единицей с выборным старостой, что подтверждалось специальными указами, ограждающими его от обид и притеснений со стороны светских и духовных лиц [5] О взаимоотношениях выговцев и властей в петровскую эпоху см.: Юхименко Е.М. Выговская старообрядческая пустынь. Т. 1. М., 2002. С. 39-44. . Эксплуатацию горных заводов Урала Петр I поручил тульскому кузнецу раскольнику Никите Демидову, который вошел в историю как один из организаторов российской металлургии. Очевидно, что и здесь главным критерием были деловые качества, а не конфессиональная принадлежность.