Алимжан Тохтахунов - Гений атаки. Сценарий

Сева: «Не умеешь – не играй!»

Индюк: «Чё ты вякнул? А ну… Это кто не умеет?»

Индюк бьёт Севу с такой силой, что Бобров падает навзничь. Вокруг них немедленно собираются другие ребята, отталкивают друг друга: кто-то пинает Севу, кто-то – Индюка. Сева изворачивается, хватает Индюка за штанину, рывком валит его на землю. Начинается драка, но силы неравные, Индюк подминает Боброва под себя. Сева пытается работать кулаками, молотит Индюка по лицу. Тот свирепеет. Подбегает Володя Бобров, оттаскивает Индюка. Приятель Индюка хватает с земли доску, размахивается и ударяет Севу по голове. Удар приходится в лоб. Из доски торчит гвоздь. Кровь заливает лицо Севы. Он падает.

Володя Бобров: «Севка!» бросается к брату. Тот открывает глаза: «Вовка… Я нормально».

Володя Бобров коршуном летит на Индюка и точным ударом бьёт его в лицо. Тот падает, хватается за сломанный нос руками. Кто-то из друзей Индюка суёт ему в руку финку, Индюк медленно поднимается, пряча оружие за спиной: «Ты щас схлопочешь, фраер гнилой…» и медленно приближается к Володе, слегка согнувшись. Его поза выдаёт в нём страх и коварство. Индюк делает выпад и наносит удар финкой. Володя громко охает, бросается на Индюка, тот ударяет ещё раз, Володя оседает, впившись в рану ладонями. Сгрудившиеся подростки отбегают от Индюка и Володи. Сева с ужасом смотрит на финку в руке Индюка.

Раздается милицейский свисток. К дерущимся подросткам бегут дворник и милиционер. Парень с финкой пытается бежать, но кто-то бросается ему под ноги, и хулиган падает. Дворник прибегает на место происшествия первым и всем телом придавливает Индюка к земле: «Ах ты тварь! Шпана грязная!»

Следом поспевает милиционер, выворачивает руки Индюка.

Индюк: «Ой, больно, дяденька! Ой, больно! Отпусти!»

Дворник: «Как же! Отпущу я! Отец твой разбойничал, и ты по той же дорожке…»

Милиционер перетягивает ремнём руки Индюку за спиной.

Сева на коленях возле Володи. Над ними склоняется дворник: «Как ты? Сильно пырнул?»

Володя шепчет: «Не знаю».

Сева: «Вовка, ты что? Не умирай».

Володя (задыхаясь): «Ты сам не умирай. Вон крови сколько».

Интервью. Всеволод Бобров. Трогает лоб, вспоминая далёкую драку во дворе: «После того случая, когда я чуть не утонул, Вовка старался оберегать меня. Приглядывал за мной как мог… И в той драке он испугался, что мне голову раскроили. Рана пустяковая, но крови много было. Гвоздь в тоске торчал… Шрам остался, но крохотный, ерунда… А вот Вовку полоснули серьёзно. Он загремел в больницу…»

Больничная многоместная палата. В кровати лежит Володя. Возле него родители, Сева и его сестра Тоня. У Севы забинтована голова.

Михаил Бобров, отец Севы (бодро): «Что, Вовка, надёжно тебя заштопали? Сможешь гонять мяч?»

Володя Бобров: «Смогу. Куда я без футбола? Хоть сейчас готов».

Мать: «Вот я всыплю тебе по первое число, будешь знать. Ишь ты – хоть сейчас он готов».

Володя: «А что?»

Отец: «Ладно, мать, ты не ругайся. Вовка наш – молодец. Почти герой».

Сева: «Почему почти? Мне голову могли раскроить… насмерть, если бы не он».

Мать: «Ну, герой, герой. Никаких „почти“. А ты больше не суйся к той шпане, тогда и беды не наживёшь».

Сева: «Я не совался. Мы играли в футбол. Они продули, вот и разозлились».

Отец: «Вы с этой напастью ещё не раз столкнётесь…»

Володя: «С какой напастью?»

Отец: «С завистью человеческой. С подлостью. С грязью… Главное держитесь вместе, стойте друг за друга горой».

Больница. Центральный вход.

Из дверей выходит Володя Бобров, его встречают несколько человек: отец, мать, сестра, Сева Бобров и его друзья – Олег Белаковский и Саша Никитин.

Отец (Михаил Бобров) держит в руках фотоаппарат: «Так друзья-приятели, встаньте-ка вместе, поплотнее. Будем фотографию делать. Сначала все вместе, а после только наших спортсменов… Дайте только приноровиться, дело для меня новое, непривычное»…

Фотография. Володя Бобров, Сева Бобров, Тоня Боброва, Саша Никитин, Олег Белаковский. Эта фотография появится ещё несколько раз в фильме, напоминая об ушедшем безвозвратно детстве.

Интервью: Олег Белаковский, врач: «Для детей время всегда счастливое, если нет войны и голода… Мы гоняли мяч, и нас наполняла неописуемая радость… В те годы мы были, как говорится, не разлей вода. Кто бы мог подумать, что нагрянет война, и нашу дружную компанию разметает по свету… и что встретимся мы только после войны, после разгрома Германии… Жизнь непредсказуема».